Рок-н-ролл под Кремлем

– Ворона, говоришь? – зловеще спросил особист. – Это ты гусь лапчатый! Что такое дезинформация, знаешь?

Сержант несколько смутился.

– Гм… Слыхал…

– Так вот, это и есть дезинформация! – Железный палец степняка ткнул Ивашенко в грудь. – Не пропадала никакая секретная микросхема! Нет ее вообще в природе! Другую вещь искали, ее тоже в природе не существует! Что же тогда ты принес?!

– Не знаю, – солдат растерялся.

– На таких подставках ловят шпионов! Может, ты шпион?

После этих слов бойкость и уверенность окончательно покинули сержанта.

– А что я сделал? Вы поставили задачу, я нашел эту штуку… Если что не так, откуда я знал? Ну не хотите, не давайте отпуск…

– Дергай отсюда! – рявкнул Мамедов, и незадачливый соискатель краткосрочного отпуска пулей вылетел из кабинета.

– Видел, какой деловой? – не мог успокоиться особист. – Из молодых, да ранний! Подобрал на свалке выброшенную плату и хотел нас поиметь! Нет, раньше такого не было…

Евсеев не ответил. Он смотрел в окно. Продуктовый магазин на другой стороне площади наискосок от штаба, сидящие на корточках женщины с разложенными на ящиках кучками овощей или вяленой рыбы, солдаты в советской форме и яловых сапогах… Прошлый век. Глухая советская провинция. Чужая жизнь. Мысленно он уже был в Москве. Командировка вышла зряшной – Мамедов был прав. Хотя появилась зацепка – Рогожкин… Чем черт не шутит!

– Говорил я тебе, что у нас все чисто, – особист будто читал его мысли. Открыв шкаф, он снял с полки несколько книг и из образовавшейся бреши вынул бутылку из грубого стекла с туго воткнутой пробкой. – Можно было все эти дни не напрягаться, а отдыхать в свое удовольствие. Но что сделано, того не вернуть!

– Это верно, – рассеянно отозвался лейтенант. – Но я еще не все сделал. У тебя есть бинокль?

– Что?

– Бинокль.

– Конечно. Зачем тебе?

Не отвечая, Евсеев протянул назад руку.

Солнечное место, в прямой видимости от штаба и стартовой площадки.

Вот оно, прямо под носом у начальства и особого отдела. Лучше не придумаешь!

Мамедов вложил ему в руку десятикратный бинокль, с которым охотился на волков. Евсеев нетерпеливо прильнул к окулярам.

Макушка вождя мирового пролетариата оказалась совсем рядом. И темное пятно не было облупившейся краской: дырка, неровное сквозное отверстие, – вот что это было такое!

Лучше всего закрепить… повыше, чтобы черенок «дыни» смотрел на солнце…

– Здесь ты ничего интересного не рассмотришь, – говорил за спиной Мамедов, с бульканьем разливая по стаканам самогон – «на посошок».

Он пока ничего не понимал.

– Если бы вместо бесполезной работы мы выехали к казахской границе, вот где красивейшие места… Там действительно есть что посмотреть! Может, останешься на денек? Честное слово, ты заслужил отдых!

– Останусь, – каким-то новым голосом сказал Евсеев. – Я не закончил работу.

Особист насторожился. И от смысла последней фразы, а особенно от этого нового тона.

– Как не закончил? Мы же все сделали? Что тут можно еще придумать?!

– Надо проверить того, у кого нет документов и допуска. И кого никто и никогда не проверял.

– Шутишь? Кого это? У нас и нет таких!

Отставив бутылку, Мамедов подошел к окну и стал рядом с москвичом.

– Вот его! – Евсеев показал на памятник. И он не шутил.

* * *

Последнюю проверку проводили ночью, чтобы не будоражить провинциальную общественность невиданным по периферийным стандартам святотатством.

Ночная жизнь в Дичково отсутствовала начисто. Не горели уличные фонари, не мигали неоновые рекламы, не бродили по темным улицам влюбленные пары, не распевала песни под гитару отвязная молодежь. Режимный объект жил по уставу и правилам внутреннего распорядка: засыпал в десять и просыпался в шесть. На это время граница между степью и поселком стиралась густой вязкой темнотой. Только в дежурной части штаба горело окно, да единственная в городе яркая ртутная лампа над входом разгоняла мрак, привлекая мириады роящихся вокруг комаров и мошек и высвечивая световой круг на расчерченном белыми линиями асфальтовом покрытии плаца.

Под лампой, у двери стоял караульный с автоматом за спиной и штыком на поясе: если бы из степи сползлись на огонек полчища змей или выскочила на конях банда басмачей, то именно он должен был подать сигнал тревоги и первым принять беспощадный неравный бой. Впрочем, басмачей еще на дальних подступах обнаружили бы радиолокаторы, а змеи не знали, что охотящиеся на них солдаты по ночам спят в своих казармах или заняты на постах.