Рок-священник

текстом Иоанна 3:16,17. Он аккуратно писал на каждой на хорватском языке следующее:

«Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб,

но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был

чрез Него».

Мы дарили по сигарете с евангельским посланием каждому человеку в лагере.

Часто ночью мы собирались в большой палатке для разговоров об Иисусе. Кто-нибудь переводил мою речь,

или я искал нужный стих в своей английской Библии и показывал на него в югославской Библии, и кто-то его

читал.

Наибольшим почетом, который могли оказать в лагере, было опускание флага в конце дня. Я никогда не

забуду то, как они попросили меня опустить флаг, и как я гордо совершил этот ритуал, пока все остальные

стояли и пели национальный гимн, и слезы выступали на их глазах.

Когда мы были в лагере, приехало югославское ТВ и взяло у нас интервью. Они спросили нас, почему мы

здесь. Мы ответили им: потому, что Иисус любит Югославию. По их реакции я мог предположить, что они

подумали, что Иисус был каким-то парнем в Штатах. Местные газеты тоже написали о нашем приезде.

Однажды мы работали по восстановлению поврежденной дороги. Эд спросил у коменданта, куда вела эта

дорога. Он объяснил, что эта дорога вела в местную туристическую колонию нудистов. И получалось, что

миссионеры чинят дорогу, ведущую в нудистскую колонию! Мы попросили дать нам какую-то другую ра-

боту, и он, к нашему удивлению, согласился.

Однажды во время обеда я сидел в летнем кафе на берегу Адриатического моря и разговаривал с одним

парнем об Иисусе. Я объяснил ему, насколько важно принять решение отдать свою жизнь Богу. Внезапно

началось землетрясение, и все начали кричать. Видно было, как двигается берег. Это выглядело велико-

лепно. Маленькое кафе из камыша превратилось в кучу хлама, а мы буквально вдавились в наши стулья.

Было чудесно осознавать, что нам не угрожает ничего, только если земля не разойдется под нами. Когда

землетрясение закончилось, я спокойно посмотрел на парня и сказал: «В Библии написано, что в последнее

время будут землетрясения». После этого он стал меня слушать намного внимательней.

Как-то рано утром, когда мы занимались восстановлением разрушенного дома, я пошел за угол и наткнулся

на разбитое стекло. Оно прорезало мою правую ногу до кости. Эд быстро снял свою рубашку и использовал

ее, как жгут, чтобы я не истек кровью. К счастью, мы пережили поездку. Водитель кружил по горным

серпантинам, часто мы просто скользили на двух колесах. Госпиталем оказалось несколько палаток,

затянутых внутри белым материалом для создания видимости чистоты. Там была длинная очередь больных

и раненых людей, ждущих приема доктора. Так как я был иностранцем, меня пропустили вне очереди, и я

попал к доктору быстрее. Он зашил мою ногу, и Эд отнес меня в одну из палаток. Медсестры сидели возле

палатки и курили, едва уделяя внимание пациентам.

Ежедневно завтрак состоял из очень сладкого чая и творога с белым хлебом. Не было проточной воды за

исключением трубы, торчащей из земли за палаткой. Рядом со мной лежал очень больной старик, и я

подарил ему югославскую Библию. Единственный способ, с помощью которого я мог обращаться к

медсестрам, это говорить на своем ломаном французском умирающему мужчине возле меня, а он

переводил на хорватский.

Неудивительно, что в таких условиях я тяжело заболел диареей. Туалет был только на улице, в пятидесяти

ярдах от палатки. Это были просто дырки в земле, и больше ничего. Для того чтобы справить нужду,

необходимо было садиться на корточки над ямой. Из-за своей раны я мог стоять только на одной ноге. До-

вольно сложно сесть на корточки на одной ноге. В связи с такими ужасными условиями в госпитале, мы

решили, что я быстрее вылечусь где-то в другом месте, и через три дня я покинул госпиталь.

Коммунистическая бригада выполнила свою задачу, поэтому мы с Эдом направились в Югославскую

столицу, Белград.

Мы нашли открытое поле и решили пожить там какое-то время, чтобы моя нога поправилась. Единственной

проблемой было отсутствие палатки - у нас были только спальные мешки. Во время дождя мы должны

были прятаться под деревом, а дождь обычно шел ночью. На протяжении месяца мы ели только сырые

овощи, яйца и хлеб. Чтобы съесть сырое яйцо, нужно было взять маленький камешек, проделать отверстия с

двух сторон и высосать содержимое. Это не плохо, если привыкнуть. По некоторым причинам моя нога не

заживала. Я был расстроен, т.к. у нас оставалось еще несколько Библий, которые мы хотели отдать людям,

жившим неподалеку в лагере и уехавшим в свои города и села.

Я хотел доставить эти Библии, несмотря на свою больную ногу, поэтому мы решили разделиться, чтобы

сделать это быстрее. Я надеялся добраться до одной деревни автостопом, и я это сделал. А за ночь до этого, лежа на скамейке, дрожа от холода с больной ногой, я почувствовал, что это было испытанием моей веры.