Рок царя Эдипа

Надя раскрыла комод и достала оттуда полотенце. Большое, махровое — банное.

— А там есть, доча, — сказала Алевтина Ивановна. — Я повесила.

— Куда ж ты банное тащишь? — криво улыбнулся Василий Степанович.

— Не надо, Надюша, — пришла на помощь невестке Инна, — у нас все есть. — Она достала из сумки пакет бумажных полотенец и мыльницу. — Ой, я и забыла, я же презенты вам привезла. Ну ладно, сейчас умоюсь…

Они с Алексеем выскочили во двор.

— Что же ты молчишь? — спросила Инна. — Мне одной отдаваться?

— Отдуваться, — поправил сын. И рассмеялся.

— Да уж… — улыбнулась и Инна. — Первый раз такое у меня…

— У меня тоже.

«Он почему-то ни разу не назвал меня мамой, — подумала Инна. — Даже обидно…»

Тестю она привезла шелковую пижаму, а теще ультрафиолетовую лампу для загара. Теперь надо было как-то оправдывать непродуманные подарки.

— Она очень комфортная, — говорила Инна Василию Степановичу, который принял пижаму за парадную рубашку. — Знаете, так в ней удобно спать…

Василий Степанович рассматривал этикетку и благодарил.

— Ой, какая лампочка! — обрадовалась Алевтина Ивановна. — А очки на что?

— Это чтобы загорать. Там инструкция есть, я вам переведу. Зимой будете загорелая…

— Ага! — Алевтина Ивановна сразу потеряла интерес к подарку. — Ну, давайте за стол. Алексей, ухаживай за невестой, что ты как неродной?

— Да брось, Аля, — цыкнул тесть. — Дай мужику оглядеться. Ты ему икры положи, — не без гордости сказал Василий Степанович.

На столе была черная и красная икра. Инна поискала глазами масло и хлеб, чтобы сделать бутерброд.

— А что-то вы не едите ничего? На диете или не нравится? — подозрительно взглянул на пустую тарелку Инны тесть.

— Нет-нет, все очень вкусно. Я просто не голодна, но я ем… — оправдывалась Инна.

— Ну тогда нальем еще.

«Да, иностранка, забыла, — улыбнулась Инна, — пить здесь придется крепко».

Масла на столе она так и не нашла, пришлось намазывать икру прямо на хлеб.

— А вы вот так, — посоветовал Василий Степанович. Большой ложкой он залез в икру, наполнил ее и отправил в рот. — По-русски, по-нашему…

Надя хихикнула. Мол, смешно папа шутит.

Алевтина Ивановна пила водку, оттопырив мизинец.

— Небось у вас там все по капельке да по граммулечке, а у нас тут русские просторы! — говорил Василий Степанович. — Вот это, знаете, экономить там, рассчитывать — не по мне. Я человек простой, широкий…

— Пап, — перебила его дочка, — все знают уже…

— А вот Лешка твой не знает. Чего хмурый такой, женишок?

— Думаю, — коротко ответил Леша.

— Думать — дело полезное. Но пословицу знаешь — индюк думал-думал да и в суп попал!

— Хороша пословица, — сказал Алексей.

Надя закусила губу.

— Ну так и наливай, не стесняйся, — приказал Василий Степанович.

Алексей налил всем водки. Пить приходилось честно, за этим хозяева следили бдительно.

— Ну и где же молодые будут жить? — строго спросил тесть. — Как распорядимся, кума?

Инна не сразу поняла, что вопрос обращен к ней.

— Ну это им решать… А у вас есть идеи?

— Так какие у нас идеи? — подосадовал на непонятливость Инны Василий Степанович. — Мы можем их, конечно, к нам поселить, только домик у нас такой уже — тьфу, одно название. А им простор нужен, молодые, здоровые, детишки пойдут…

Надя слушала этот разговор затаив дыхание. Жить в Рязани с родителями — большего наказания она и представить себе не могла.

— Ну, у нас в Москве большая квартира, — сказала Инна. — Да вы сами увидите… Могу их с собой в Штаты забрать…

Вздох облегчения вырвался из хозяйской груди.

— И верно, — сказал Василий Степанович. — Чего им тут делать. В России жить плохо. Бардак, безалаберность, никакого порядка. У нас вон в порту план не выполнили, так давай соляру в речку лить, чтоб, значит, не урезали на будущий год. Мало того, что речку травят, так еще и добро народное псу под хвост. Небось в Америке поберегли бы?

Инна случайно прикоснулась к локтю сына и почувствовала, что того бьет дрожь. Сильная, злобная.

— Тебе, наверное, хватит, — мягко сказала она.

— Ничего, — подхватил разговор Василий Степанович. — Пусть пьет. Он уже не пацан. Это на свадьбе запрещается — а то детишки плохие будут. Мы с Алевтиной на свадьбе ни грамма. Так потом вон какую дочку состругали!

— Пап, — снова сказала Надя.

— Да что ты все — «пап» да «пап». Люди свои. Дело житейское. Правда, кума?

— Все-таки ему больше не стоит, — сказала Инна.

Алексей встал:

— Я прогуляюсь, что-то действительно…

— Поди-поди, подыши, — разрешил Василий Степанович. — У нас тут воздух чистый, с Оки.

— Я с тобой, — вскочила и Надя.

— Не надо… Я быстро.

— Ну что ты, ей-богу, доча, — сказала Алевтина Ивановна. — Может, ему в туалет надо…

— Это вы сами вышивали? — спросила Инна, показывая на салфеточку, прикрывающую комод. Ей хотелось перевести разговор. Она чувствовала, что смотрины катятся в каком-то неправильном направлении.

— Да это давно, — махнула рукой хозяйка. — Так просто положила. Теперь немодно уже.

— Красиво.

— И я все Надьке говорю: учись у матери, — вступил Василий Степанович. — А она: мне не надо, ни к чему.