Рокфеллеры

То, что встретить его можно лишь в церкви, ещё больше вредило ему в глазах общественности, для которой он был обычным «богомольным вором», замаливавшим грехи. Людям не приходило в голову, что посещения служб были для него единственным «выходом в свет»: там он встречал давних друзей — простых людей, которым от него ничего не нужно; кроме того, Джон Д. получал удовольствие от совместных молитв и слушания проповедей. В воскресенье 14 июня 1903 года Рокфеллер выступил перед детьми в воскресной школе. Присутствовавший там Сиддалл пожалел, что Ида Тарбелл этого не видит: Рокфеллер в пасторском сюртуке и шёлковом цилиндре обшаривал толпу подозрительным взглядом, словно опасаясь за свою безопасность. «Он склоняет голову и шепчет молитву, поёт гимны, кивает головой, хлопает в ладоши, словно автомат. Всё это для него — работа, часть бизнеса. Он думает, что если будет выполнять её час-другой, то отгонит от себя дьявола ещё на неделю». И только несколько месяцев спустя Сиддалл узнал, что каждое воскресное утро Рокфеллер раздаёт деньги в конвертах нуждающимся членам общины. «Не поколебало ли это Вашу веру в теорию чистого лицемерия?» — написал он Тарбелл. Сам он пришёл к выводу, что в мозгу Рокфеллера всё разложено по полочкам: законный бизнес, махинации, политический произвол, религиозность, частная жизнь.

В начале осени Сиддалл проведал, что Рокфеллер перед отъездом в Нью-Йорк выступит в воскресной школе с краткой прощальной речью; Ида должна увидеть своего «героя». Они захватили с собой рисовальщика Джорджа Вариана, чтобы тот сделал наброски с натуры. Иде было неловко, что она устраивает Рокфеллеру засаду в церкви; она надеялась спрятаться за чьей-нибудь широкой спиной. Она никогда его раньше не видела, но его нынешний облик прекрасно согласовался с тем представлением, какое она себе составила заочно. Рокфеллер вошёл в убогую комнату с матовыми стёклами в окнах и стенами, оклеенными дешёвыми тёмно-зелёными обоями с золотистым рисунком. «Его лицо было ужасно старым — я подумала, что это самый старый человек, какого я только видела, но какая мощь!» — записала она. Он медленно снял пальто и шляпу, натянул на лысый череп чёрный шёлковый колпак и сел, прислонившись спиной к стене (как показалось Тарбелл — из соображений безопасности). Его голос оказался неожиданно сильным. После речи все перешли в церковь; Ида была уверена, что Рокфеллер узнает её в толпе, но он как будто не заметил её.

Стиль статей Иды Тарбелл сильно отличался от писаний Генри Демаре Ллойда: она опиралась на факты, избегала громких фраз и цветистых метафор и методично вспарывала, точно скальпелем, внешние наслоения, скрывавшие механизм работы нефтяного треста, чтобы открыть взгляду все его колёсики и винтики. Тем не менее Ида, действуя, как учёный-естествоиспытатель (каким она хотела стать в юности), не была бесстрастной. В последние месяцы работы над «Историей “Стандард ойл”» она бессильно наблюдала, как её отец умирает от рака, а первопричину этой болезни следовало, по её мнению, искать в бесплодном напряжении сил в щупальцах «Спрута». Как раз тогда она писала о «нефтяной войне 1872 года», и кое-каких мелодраматических перекосов не удалось избежать и ей. На сцену вышла бедная вдова, ограбленная богатыми мошенниками, — миссис Фред Баккус.

История такая. Ещё в молодости Рокфеллер подружился в Кливленде с Фредом Баккусом, который работал в его конторе бухгалтером и преподавал в воскресной школе. Со временем Баккус женился, обзавёлся тремя детьми и открыл небольшой завод горюче-смазочных материалов. В 1874 году сорокалетний Баккус умер от чахотки, и его вдове достался устаревший завод с примитивным оборудованием, к тому же стоявший на холме, поэтому сырьё надо было втаскивать наверх, а готовую продукцию спускать вниз по крутому склону. Пока «Стандард ойл» не занималась производством смазочных материалов, этот заводик её не интересовал. Но в конце 1870-х компания расширила свой ассортимент и поглотила три небольшие компании, включая завод Баккуса, который сразу же закрыли.

Когда вдове сделали первое предложение о продаже, она заявила, что хочет иметь дело лично с Рокфеллером, и тот пришёл к ней домой в память о старом приятеле. «Он пообещал со слезами на глазах, что примет мою сторону в этой сделке и что я не останусь внакладе, — рассказывала потом вдова одному знакомому. — Я думала, что... могу доверять ему и что он обойдётся со мной достойно». Рокфеллер предложил ей вместе опуститься на колени и помолиться.