Рокировка

Вадиму Сергеевичу было бы намного легче, если бы сама Алина хоть как-то обозначила свое отношение к, мягко говоря, непростой ситуации. Но она замкнулась в каком-то отстраненно-спокойном молчании, не проявляя вообще никаких эмоций. Хладнокровный расчет? Шок от случившегося? Снова вопросы — и снова никаких ответов.

А впереди были еще два дня в Санкт-Петербурге, билеты в который все-таки удалось достать. А там — заказанные по телефону номер в гостинице, экскурсии в Петергоф и в Царское Село, балет в Мариинском театре… Алина об этом еще не знала, Вадим Сергеевич намеревался сделать ей сюрприз. Но с сюрпризами она его опередила. И что теперь?

Как выяснилось, Вадим Сергеевич напрасно опасался и ждал неведомого. Два дня в северной столице пролетели, как волшебный сон, а две ночи… Алине не пришлось самой проявлять инициативу, возможно, она ее и не проявила бы больше никогда, но остановиться не мог уже он сам. Несмотря на угрызения совести, переживания и тому подобное. Не мог и не хотел.

Они не говорили друг другу о своих чувствах. На их счастье, в Санкт-Петербурге стояла редкая для конца апреля погода: теплая, безветренная, почти летняя. И прогулка по Царскому Селу стала еще одним праздником в этой нескончаемой череде. Еще одним, но не последним.

— Как красиво, — негромко произнесла Алина в машине на обратном пути. — Мне кажется, за эти дни я испытала столько счастья, сколько другие за всю жизнь не испытывают. Спасибо.

— Не за что, — так же негромко отозвался Вадим Сергеевич. — Поверь, я испытываю то же самое. Только…

Алина покачала головой:

— Не нужно. Не сейчас. Не здесь.

— А когда же? — вырвалось у Вадима Сергеевича. — Ты напишешь… Сергею?

Алина снова покачала головой:

— Нет. Такое в письмах не сообщают. Пусть дослужит спокойно.

— А потом?

— А потом я ему скажу.

— О чем?

Алина слегка улыбнулась:

— Обо всем, наверное. Только… Только я не уверена, что должна называть имена. Это лишнее.

— Тогда — что же?

— Просто скажу, что полюбила другого. И хватит об этом, я не хочу загадывать наперед, это ни к чему хорошему не приводит. Мы приехали, вот наша гостиница.

За ужином в гостиничном ресторане оба говорили о пустяках, потом был балет в «Мариинке» и, казалось, Алина была всецело захвачена историей несчастной девушки Жизель, так непохожей на ее собственную историю.

«Молодость, — с какой-то безнадежностью думал Вадим Сергеевич. — Молодым все легко: встречаться, прощаться, влюбляться… Они думают, что у них впереди если не вечность, то уж век-то точно, и на этот — их — век им всего еще будет отпущено полной мерой. Она скажет… А я потом буду утешать сына, которого сам же и обидел так жестоко. А потом? Нет, об этом даже думать страшно, права Аля, не нужно ничего загадывать наперед, не нужно…»

А ночь снова сделала ненужными какие бы то ни было объяснения и предположения. Пожалуй, это был один из тех редких случаев, когда любовь не нуждается в словах. Так, по крайней мере, казалось Вадиму Сергеевичу, только он все-таки ошибался. Больше всего на свете Алине хотелось услышать от него те самые «главные слова», которые превратили бы их сумасшедший роман в нечто более серьезное и… прочное.

Она не слышала этих слов от Сергея, который всего-то два с небольшим года тому назад стал ее первым мужчиной. И она была у него первой, чего он никогда не скрывал. В принципе не любивший лишних слов, Сергей считал само собой разумеющимся, что они с Алиной поженятся, хотя и предложения, как такового, не делал. Просто в один прекрасный день начал обсуждать детали их свадьбы. Хотя… и подобные разговоры не слишком жаловал.

Алине казалось, что она его любит. А потом, после смерти Инны Ивановны, когда увидела огромное, неподдельное горе своего будущего свекра, поняла, что вот она — настоящая любовь. Испытала чувство огромной жалости к Вадиму Сергеевичу, незаметно перешедшее в нежность и стремление позаботиться. А уж от этого чувства до любви было даже меньше, чем один шаг, который она и сделала, опьянев от весеннего воздуха прекрасного, романтического города.

Сделала — и окончательно потеряла голову от уже совершенно других ощущений. Близость с Сергеем оставила ее практически равнодушной: ни особых мучений, ни особого блаженства. Но ведь они собирались пожениться! Хотели, чтобы у них было, как минимум, трое детей. А Алина вовсе не была наивной и прекрасно знала, откуда берутся дети.

Но теперь… Все мысли о замужестве, детях и прочих атрибутах семейной жизни просто вылетели у нее из головы. Она любила — и наслаждалась каждым мгновением этой любви. Если бы еще Вадим Сергеевич сказал, что тоже любит ее. Хотя бы раз это сказал!

Но он шептал ей нежные слова, а тех, которых она так ждала, не произносил. Может быть, и не любил, просто — не устоял перед искушением? Тогда она — вдвойне предательница, и никакого снисхождения не заслуживает. Вернется Сергей, она скажет ему, что полюбила другого, что была его любовницей и теперь не может выйти замуж, как думалось раньше. Не может — и все.