Рокировка

Белов развернул сверток и хмыкнул про себя: Мосторг выделил ему лучшее из того, чем располагал. Защитная рубашка с коротким рукавом навыпуск, такие же бриджи до колен и пилотка. Причем не испанского типа, с кисточкой, а настоящая, военного кроя. Стоящая одежка, только, наверное – дорогая…

– Тетя Вера, это же очень дорого, – произнес он, стараясь придать голосу подходящую неуверенность. – Я такое взять не могу…

– Ишь чего выдумал, – вскинулась Вера Степановна. – Одевайся, не думай. А Захарыч тебе сейчас еще сандалии и ремень принесет.

И она подтолкнула Белова к маленькой каморке, в которой он и переоделся. Это было совсем не лишним: стилет светить вовсе не хотелось…

Вечером того же дня Белов сидел в действительно громадной – метров тридцать! – комнате Веры Степановны и пил чай с пряниками и малиновым вареньем, которое очень любил еще с того, будущего детства. Хозяйка комнаты постелила ему на диванчике и теперь сидела перед ним за столом, умильно глядя на мальчишку. Они вместе решили, что на ЗиС Саша пойдет завтра, а вот сегодня он будет ночевать у своей новообретенной тетки.

– Ты смотри, Сашенька, если вдруг ты дяде не ко двору придешься – сразу же ко мне! Обещаешь?

– Честное пионерское, тетя Вера. Под салютом. Если что не так – сразу к вам.

– Да что ты меня на «вы» называешь? Вот, правда, обижусь. Ты мне давай «ты» говори, понял?

– Понял, тетя Вера.

– А то и сразу оставайся. Скажи: так, мол, и так. Встретил сестру матери своей, которую умершей считал.

Белов едва не фыркнул, представив себе лицо сотрудника ОГПУ, который узнает, что у немецкой коммунистки из старинной аристократической прусской семьи сестра работает в Мосторге. Но пообещал, что обязательно подумает…

А тем временем к командированному третьему секретарю образовалось несколько серьёзных вопросов, и он под надзором двух милиционеров прошёл в отделение.

Строго говоря, с документами у него был полный порядок, но опытный сотрудник, воевавший в ЧОН и срисовавший метки на командировочном удостоверении пионера «оказать содействие» и «пропустить без досмотра», счёл, что кашу маслом не испортишь, и решил помурыжить деятеля, а там глядишь, и вскроется что. Мутноватый был товарищ, по мнению уполномоченного Васина. А вот пионер, тот наоборот. Васин очень хорошо помнил таких вот мальцов, воевавших у Будённого в разведке и командовавших эскадронами и батареями. Нрав у мальчишек был резкий, беспощадный и в плен они не сдавались, предпочитая смерть на поле боя – бесчестью плена.

А встречавшие, увидев эту сцену, страшно засуетились. Не вступая с милиционерами в контакт, сразу же позвонили куда-то и исчезли, оставив товарища на растерзание вокзальной милиции. Они очень хорошо понимали, что под видом вокзальных милиционеров могли быть специалисты с Лубянки, и малейшее движение вокруг задержанного будет ими отслежено.

Тревожный звонок с Октябрьского вокзала, проскочив двух посредников, наконец достиг ушей человека, которого в СССР уже никогда не будут называть «кукурузником», и отразившись, словно в зеркале, вернулся к исполнителям.

Через час за командированным прибыл конвой из центрального аппарата, и трое мужчин с холодными взглядами увезли третьего секретаря в вечность, расположенную в этот раз в Москва-реке.

На другой день Александр поднялся рано, вместе с Верой Степановной. У нее сегодня была первая смена, и она поторопилась накормить «Сашеньку» до своего ухода.

Завтрак был простой, но сытный и вкусный. Вареная картошка с постным маслом, пара кусков остро пахнувшей чесноком колбасы, мягкий хлеб и чай, в который добросердечная Вера Степановна бухнула три полных ложки сахару. Да еще и «с горкой»! Напиток превратился в горячий сироп, но так как качество заварки оставляло желать лучшего, то Белов не возражал.

Хозяйка, сложив руки под подбородком, с умилением следила за тем, как с аппетитом ест «ее мальчик».

– Вот, Сашенька, сейчас покушаешь – и пойдем. А может, мне лучше с тобою пойти? – Новая идея захватила Веру Степановну, и она тут же принялась ее развивать. – Правда, а? Придем, я хоть на дядю твоего посмотрю. Ты ведь учти, Сашенька: это для тебя он – родной человек, а я-то, может, что важное увижу. Мало ли… Опять же на жилищные условия его взглянуть, а то положит тебя где-нибудь в чулане. А тебе солнце нужно, воздух…

Белов с большим трудом уговорил Веру Степановну не отпрашиваться с работы, пообещал, что сразу же, как только устроится, пригласит ее в гости. Чемодан по здравом размышлении решил не брать с собой, а оставить здесь.

Они вместе вышли из дома, женщина посадила мальчика в трамвай и долго махала ему вслед, украдкой смахивая слезы.

Добраться до главной проходной Завода имени Сталина было не так-то легко. Это потом, когда появится станция метро «Автозаводская», все станет просто: вышел из метро и шагай вперед – не ошибешься. А в это время…