Рокировка. Шах

Вопросы… вопросы… Слишком уж их много, и слишком мало на них ответов. Меж тем к каждой из пар подошел мальчик из сопровождающих и тихо попросил следовать за ним. Нас, словно шахматные фигуры, расставили на расчерченном полу. Мы, избранные, должны были стоять на концах лучей, а эйсы все сгруппировались в центральном круге – каждая напротив выбранной девушки.

Тусклый свет свечей, чернота и холодный блеск стен, а особенно светлые рубахи на темном фоне вызывали жуткие ассоциации с жертвоприношением. Отражая мысли, по телу пробежал холодок, хоть в зале было довольно тепло, и даже босые ноги не мерзли на каменном полу.

– Эйсы, – голос магистра звучал громко, но глухо, – когда вспыхнет синий огонь, подойдите каждая к выбранной девушке, соедините руки и посмотрите в глаза. Избранные, вы должны поступить так же, но только оставаясь на своем месте. Когда я скажу «передайте», эйса должна сказать «дарю», а избранная – «принимаю». Все понятно?

Ответом ему послужил неясный гул.

– Вот и хорошо. Приступим.

Дальше все происходило будто не со мной. Замерев на указанном месте, я апатично смотрела перед собой, краем уха отмечая, как магистр начал что-то то ли напевать, то ли бубнить. Повернуть голову, чтобы увидеть, что конкретно он делает, я не рискнула. Пришлось довольствоваться тем, что оставалось перед глазами – выражением лица Лантарии, пристально следившей за магом и символами, которые то вспыхивали, то затухали, а то и просто мерцали. Постепенно весь зал озарился тускловатым болотно-зеленым светом, идущим изнутри резного камня. Словно дешевый фильм ужасов, когда пускают светящийся газ и мажут фосфором все, что попадется под руку. Только вот в отличие от просмотра таких фильмов сейчас смешно не было. Чем дальше, тем становилось страшнее.

В какой-то момент мой мозг вообще отключился, лишь какой-то малой частью отмечая происходящее. Нарастающий гул мешал слышать, что происходит, а зеленый свет резал глаза. И получалось, что все видишь и слышишь, и в то же время ты глух и слеп. Страшно. А потом была вспышка. Словно сверхновая – белоснежный свет резанул по глазам, поражая их, вызывая потоки слез. Кожу обожгло, и я не сразу поняла, что сияние струится по телу. Тонкое, голубоватое полотно покрывало каждый участок кожи, и не только моей. Лантария тоже светилась, словно призрак, медленно подходя ко мне. Мне даже позорно захотелось сбежать или как минимум отпрянуть, но все же, подавив трусость, я встретила ее руки, соединив со своими. В тот же миг меня как молнией прострелило, а потом еще… и еще… и еще… Меня било, и я чувствовала, что меня будто коснулось еще несколько пар рук. Нет, не так. Будто под кожу вводят несколько тысяч игл… Нестерпимо больно.

– Передайте!

Эхо прокатилось по залу, и я замерла, вглядываясь в глаза Лантарии. Я уже не слышала, что она говорила, даже не видела, как двигаются ее губы, скорее просто ощутила, как в меня что-то толкнулось, словно спрашивая разрешения, и я шепчу, не осознавая, надо ли или нет: «принимаю». А потом резкая, обжигающая боль в руке, и что-то теплое стекает по запястью. И крики… много криков… женские, мужские… Снова вспышка, и меня буквально накрывает волной, не позволяя ни вдохнуть, ни выдохнуть… а по венам струится огонь… нет, кислота, что разъедает мое тело…

Еще вспышка! Нет, наоборот – наступает темнота… взгляд на секунду темнеет, прежде чем вырвать куски из реальности… Передо мной никого нет… взгляд сам собой опускается ниже, словно освобождаясь… чья-то макушка… Лантария… она на коленях… но внизу слишком много… чего-то… Пытаюсь сфокусироваться… Лаоной? Что он-то здесь делает?.. Почему не шевелится?.. И зачем ему нож?.. Сколько вопросов… я ничего не понимаю… Хотя нет… понимаю… нож в крови… Моей. Вот почему болит рука. У Лантарии тоже идет кровь… заляпала рубаху… Но почему мальчик не двигается? Неужели мертв? Да… он мертв… осознание… почерневшая рука, в которой неестественным светом поблескивает клинок… Взгляд подпрыгивает вверх, пытается не видеть… сбежать… тела… везде… эйсы на полу… мальчики… они были такие юные… голова раскалывается… Кровь накаляется… Больно…

Темнота… спасение…

* * *

– Эйса Лантария, эйса Лантария…

Кто-то звал Лантарию, а толкал почему-то меня. Просыпаться не хотелось. Возвращаться в кошмар тоже. Но кто-то настойчивый не отставал.

– Я – Виктория, – пробормотала я, приоткрывая глаза, – а не эйса Лантария.

– Теперь вы эйса Лантария, – на меня смотрели большие, по-детски наивные глаза смутно знакомой девушки.

– Эйса Лантария, вам надо это выпить. Пожалуйста, откройте рот… вот так… отдыхайте, эйса. Я зайду вечером, принесу ужин.

Наверно, только шок был причиной тому, что я промолчала. Как же так? Слов просто не было! Нельзя же так! Это жестоко! Лишить всего… даже имени. Странное ощущение, что тебе дали поносить чужое платье – жмет, мало, коротко, длинно, не по цвету, не по фасону… и все это одновременно.