Рокировка Сталина. СССР-41 в XXI веке

Тейго Есино, капитан, пехотная группа «Карафуто» 7-й пехотной дивизии.

По сравнению с встретившим его неподалеку от острова большим, футуристических очертаний, похожим на легкий крейсер, боевым кораблем «Курама», пароход «Сикоку-мару», несмотря на внушительное водоизмещение в пять тысяч тонн, сразу показался устаревшим и каким-то незначительным, словно рыболовный катер рядом с линкором. Почему-то мелькнула мысль, что потомки специально выделили для встречи такой корабль, чтобы унизить пребывающих на гражданском суденышке предков. И хотя умом Есино понимал, что это не так, внутри все равно саднило, не давая успокоиться. Стараясь сохранить невозмутимый вид, он лишь слегка покосился на группу стоящих у борта чиновников, словно цыплята наседку, окруживших губернатора. Масаеси Огава выглядел обеспокоенным не менее своих подчиненных. «Шпаки», — пренебрежительно подумал Есино, старательно изображая абсолютно невозмутимый вид и сдерживая стремящийся вырваться удивленный вскрик при виде взлетевшего с кормы «Курамы» необычного летательного аппарата, похожего на большую стрекозу.

— Красиво, — стараясь даже интонацией не выдать волнения, произнес он, слегка повернув голову к лейтенанту Асагура. Лейтенант, несколько секунд промолчав, словно в раздумье, произнес хокку:

— О стрекоза!
С каким же трудом на былинке
Ты примостилась![21]

Вежливо улыбнувшись, капитан ответил ему:

— Над волной ручья
Ловит, ловит стрекоза
Собственную тень.[22]

Оба одновременно кивнули, подтверждая, что сегодняшний раунд закончился вничью.

— Лейтенант, нам еще примерно два часа до берега. — Капитан решительно повернулся, придерживая ножны с фамильным клинком, оформленным, как син-гунто,[23] рукой, — поэтому стоять подобно крестьянам у ворот храма, глазеющим на процессию, нет никакого смысла. Предлагаю пройти в салон.

— Слушаюсь, капитан, — заметно было, что Асагуро настроен более весело, чем Тейго. «Молодость все переносит легче, — раздраженно подумал Есино, — даже полную потерю всех родных и близких. И привычной жизни тоже». Но раздражение сразу прошло, едва подошедший стюард, худощавый кореец в безукоризненно сидящем костюме и белых перчатках, поставил перед севшими за столиком офицерами токкури[24] с подогретым саке, чоко и блюдо с сашими. Пока офицеры под традиционное «Кампай» поднимали свои чоко, в салон вошли еще несколько чиновников. Один из них, осмотревшись, подождал, пока офицеры допьют, и подошел к столику. Вежливо поклонившись, он спросил:

— Не разрешат ли высокоуважаемые господа офицеры разделить с ними томительную тяжесть ожидания прибытия на землю предков?

Капитан, улыбнувшись, ответил:

— Конечно, разрешат. Как простые армейские офицеры могут отказаться от чести выпить с секретарем канцелярии самого губернатора. Тем более за счет самого губернатора, — не преминул съязвить Тейго, после чего познакомил лейтенанта и чиновника. Стюарду пришлось бегать к их столику дважды, добавив к закускам блюдо «японского флага».[25]

После выпитой чашечки щеки секретаря сразу покраснели, а еще стало весьма заметно, что он сильно взволнован.

— Вы уже видели потомков, господа? — спросил он, доливая саке капитану.

— Только что, издали. Все это время до нынешней поездки мы «отдыхали» в Котоне, — ответил капитан, посылая успокаивающий взгляд встрепенувшемуся лейтенанту.

— Укрепления готовили, — понимающе протянул чиновник, тут же добавив: — Не волнуйтесь вы так за секретность. Для потомков все наши секреты словно раскрытая книга. Но самое неприятное — они совсем другие. Вы их не видели, а я видел. Мне приходилось встречаться со множеством гайдзинов, они другие, не похожие на японцев. Но они мне понятны. А эти, — он подхватил свою чоко и жестом предложил всем выпить, — хе, эти совершенно другие. Словно в тела японцев вселились западные демоны, завладев их душами. Они совершенно другие, совершенно…

— Да перестаньте вы пугать моего лейтенанта, — улыбнулся Есио, — он, видите, уже готов сбежать с парохода, чтобы не встречаться с этими… «кумо».[26]

— Если бы это были все лишь оборотни. Они из другого времени, понимаете. — Секретарь еще раз долил саке обоим офицерам. — Жаль, я плохо владею словом, не могу донести до вас увиденное, — тут секретарь вдруг продекламировал:

— Бедствия сердца.
Тоску, печальную память
Снесу безмолвно,
И все же, о этот мир,
Где былого мне больше не встретить![27]

— Не расстраивайтесь так, — попытался успокоить чиновника лейтенант, — Япония существует, император, да живет он тысячи лет, существует — значит, существует и дух Ямато. И никаким временам, никаким гайдзинам не изменить этого.

— Полагаю, вы правы, — неожиданно легко согласился чиновник. — Поэтому выпьем же, господа, за императора! — Тост поддержали все находящиеся в салоне.