Рокировка в длинную сторону.doc

нем девочке. - Меня в Коминтерн возили. Думали, что о моей матери что-то стало

известно... Кому-то показалось, что она жива...

Светлана немедленно отпустила Сашку, потупилась. Потом погладила его по руке,

заглянула в глаза:

- Нет? Не твоя мама?.. - Ее глаза быстро повлажнели, - Ты же знаешь: у меня мама тоже...

умерла... - Она снова погладила его по руке, - Я понимаю... - И всхлипнула.

Белов вдруг почувствовал себя мерзавцем. Его мать - мать старшей его половины,

умерла, причем давно, а Светлана еще жила такой страшной потерей. Он приобнял

девочку, погладил по голове...

- Ха! Тили-тили-тесто, жених и невеста! - пропел, дразнясь, неизвестно откуда

вынырнувший Василий. - Скоро-скоро обвенчают, скоро поп благословит!

Светлана покраснела, вырвалась от Саши и набросилась с кулаками на брата. Белов

нахмурился и отошел в сторону, не желая слышать криков и воплей дерущихся

родственников. Но долго его одиночество не продлилось: к нему подошел смущенный

Василий и, глядя в сторону, выдавил:

- Немец, ты... это... Ну, я - дурак... в общем... А я ж не знал, куда и зачем ты ездил... Мир?

- Проехали, - миролюбиво сказал Саша и протянул ему руку. - Мир. Только, Вась, ты не

обижайся, и Артему со Светкой скажи: мне бы одному побыть, ага?

- Ага, - понятливо согласился Василий. - Немец, ты тогда в библиотеку иди. Там никого

нет, а оттуда, если охота, можно вообще - в подвал уйти. Ты надолго? - спросил он, увидев, что Александр собрался уходить. - А то тетя Вера искать тебя будет.

- Ну, так... На часок-другой... Прикроешь?

- Ну. Давай, Немец, иди... Прикроем, чего там...

В библиотеке было тихо и прохладно. Собственно библиотекой эту комнату можно было

назвать весьма условно: книг тут имелось явно меньше, чем в кабинете Сталина. Тут

стояли лишь три книжных шкафа черного дерева и удобный кожаный диван. Белов улегся

поудобнее и попробовал расслабиться: его новое слишком юное тело требовало отдыха

после чересчур насыщенного утра. Но расслабиться не получалось: мешали какие-то

тихие - на грани слышимости, звуки, настойчиво пробивавшиеся в тишину библиотеки.

Саша приподнял голову:

- Б...ь! Дрова что ли рубят?

Но за окном никто ничего не рубил, да и доносились эти странные, раздражающие

отзвуки с другой стороны комнаты. Повинуясь инстинкту охотника, вбитому в старшую

половину десятилетиями службы, мальчик поднялся и пошел по периметру вдоль стен.

Источник раздражения был отыскан почти сразу же: маленькая неприметная дверь в стене

между двумя шкафами. 'Красный сказал, что отсюда можно в подвал попасть, - вспомнил

Саша. - В подвале дрова рубят? Или мясо?'

Он нажал на ручку, и бестрепетно зашагал вниз по крутым ступеням. Еще одна дверь,

тоже не запертая...

- ...Отвечай, сука! - и сразу же хлюпающий звук удара и стон. - Отвечай, гнида!

Белов оглядел открывшуюся его взору картину и вздохнул:

- Песец! Это я удачно зашел...

Двое коминтерновцев синхронно обернулись на его голос, но окровавленного Генриха

Ягоду в разодранном мундире не выпустили. Сидевший за дощатым столом Димитров

поднял удивленный взгляд, а Галет и Боев без гимнастерок, с подсученными рукавами

нательных рубах, переглянулись. Вениамин Андреевич не терпящим возражения

тономсказал:

- Саша, не надо тебе здесь быть. Нечего на такое смотреть...

Он хотел продолжить приказом немедленно уйти, но Александр снова вздохнул:

- Полностью с вами согласен, товарищ Галет. Не годится просто стоять и смотреть, как

вы материал портите. У вас тут что - кружок бокса? - И, не глядя на задохнувшегося от

возмущения энкавэдэшника, продолжал, одновременно осматривая комнату, - Ну что за

колхоз? Кто ж так допрос гонит? Ну-ка, товарищи, вон тот стул сюда. Ага. Очень хорошо.

Почти то, что надо.

Он внимательно оглядел Генриха Григорьевича, затем махнул рукой:

- Этого - раздеть догола! А мне - нож дайте.

Бодро орудуя взятой на прокат у одного из болгар-коминтерновцев финкой, Белов

прорезал в фанерном сидении стула отверстие, поднял, примерился к заднице Ягоды и

подрезал еще немного.

- Так. Теперь вот вы, товарищ, дуйте в кухню, за примусом. Бегом, я сказал! А остальные,

- он критически оглядел разоблаченного главу НКВД и протянул Галету испорченный стул,

- зафиксировать мне вот это на стуле так, чтобы шевельнуться не мог. Ну?!

Боев с Галетом переглянулись, но не решились ослушаться приказа. Через несколько

минут голый Ягода уже сидел на стуле, накрепко примотанный к ножкам и спинке. В этот

момент доставили примус.

- Кто-нибудь разожгите мне эту хрень, а то я не умею, - бросил Саша небрежно, а сам

оторвал у стоявшего в углу ящика дощечку и принялся раскалывать ее финкой на тонкие

лучинки. Впрочем, тут же оставил это дело и послал другого охранника к 'тете Вере' с

просьбой принести десяток иголок разной толщины.

- Ну, соври что-нибудь. Скажи, что у товарища штаны распоролись, - коротко бросил он в

ответ на слабое мяуканье: 'А что я ей скажу?'. - Бегом, в перехлест твою об забор! Что вы

тут ползаете, как вши беременные по мокрому тулупу!

Галет и Боев снова переглянулись. Саша тем временем поднял горящий примус со стола,