Рокко (ЛП)

— Как прошла твоя встреча с отцом Шеймусом? — Она попыталась отвлечь его на случай, если он увлёкся, что вполне возможно, потому что он вернулся к ней только ранним утром, а затем должен был уйти ни свет ни заря, что означало, что промежуточные часы были потрачены на сон, а не на занятие, которое ему нравилось больше.

— Он нашёл старые записи. «Саннивилль» был моим приютом. Он даже помнил меня мальчишкой. Единственное, чего у него не было, так это записи о моей фамилии или о том, где они меня нашли, но у него есть несколько зацепок, по которым он собирается это выяснить. Он смутно припоминает, что это было итальянское имя. — Он выпятил грудь. — Может быть, я на самом деле Гамболи или член одной из пяти семей-основателей Нью-Йорка.

— Или, может быть, твоя фамилия была Смит.

— Я не Смит, bella, — возмущенно фыркнул Рокко.

— Хэй. Я знаю нескольких очень хороших Смитов. Итан, например. Кстати, он передал спасибо за то, что ты вернул порванный пиджак.

Его удовлетворённое рычание заставило её рассмеяться.

— Он очень желанный гость. Я уверен, что он получил сообщение.

— Единственное сообщение, которое он получил, было не одалживать тебе больше пиджаков. Тебе придётся купить свой собственный теперь, когда ты младший босс и собираешься управлять «Звёздной пылью».

— А вокалист моей хедлайнерской группы будет петь без маски. — Он наклонился и поцеловал её в ухо.

— Насчёт этого… — поморщилась она.

— Без маски.

— Дело не в маске. Это просто…

— Что? — Его лоб нахмурился.

— Ну, поскольку Нью-Йорк умыл от нас руки, и сейчас идёт война между Нико и Тони, и Тони всё ещё безумно зол из-за того, что ты всадил нож ему в плечо, а клуб находится под землёй, в подвале, где довольно темно…

— Ты думаешь, я не смогу обеспечить твою безопасность? — Он недоверчиво посмотрел на неё.

— Нет. Дело не в этом. Может быть… ты мог бы включить свет, когда я буду на сцене.

— Ты хочешь петь, когда огни сияют на твоём прекрасном лице? Во всем чертовом клубе не останется ни одного незажженного огонька.

— Ты говоришь такие романтические вещи.

— Это моя итальянская кровь, — ухмыльнулся Рокко.

Она подняла на него глаза, изучая его лицо. Красивое и захватывающее. Его скульптурно очерченные губы были полными и чувственными, а его карие глаза цвета виски были такими тёмными, что казались почти чёрными, но в его лице была мягкость, которую она никогда раньше не видела, тепло, которое заставляло её сердце биться чаще.

Когда-то давно эти глаза заглядывали ей в душу, а эти губы касались каждой части её тела. Когда-то давно вся эта красота принадлежала ей, а потом мафия украла её.

Теперь она забрала его обратно, и он принадлежал ей навсегда.

— Скажи что-нибудь ещё романтичное.

Он обнял её и тихо спел ей на ухо последний куплет песни Фрэнка Синатры «Strangers in the Night», возвращая её к их первой встрече, когда она нашла свою вторую половинку словами песни о такой правильной любви, которая будет длиться вечно.

— Ты украл слова Синатры, — поддразнила она.

— Он украл мои слова. Он знал, что однажды мужчина встретит девушку и влюбится в неё с первой встречи, поэтому он спел для нас песню ещё до того, как мы родились.

Грейс растаяла рядом с ним, в безопасности в его сильных руках.

— Знал ли он, что любовь будет длиться, даже если мы будем порознь?

— Я знал, Грейси. — Он поцеловал её в лоб. — Когда я влюбился в тебя, я влюбился навсегда.

Эпилог

Год спустя.

Свадьба была идеальной.

На улице. Полевые цветы. Солнечный свет. Друзья. Семья. Хорошая итальянская еда. Отличная музыка. Всё, чего хотела его Грейси.

Рокко тоже получил то, что хотел. Грейс принадлежала ему. Навсегда.

Том повёл Грейс к алтарю. Полностью восстановившийся Майк был шафером Рокко. У него был шрам поперек горла, который превратил его в магнит для цыпочек. Каждый раз, когда Рокко видел его, у него под рукой была женщина и улыбка от уха до уха.

Втиснутый в смокинг, Рокко чуть не потерял самообладание, когда увидел Грейс в её облегающем белом платье с каким-то корсетом из бисера сверху и длинной многослойной юбкой из того материала, который ему нравился. В волосах у неё была диадема из цветов, и когда она шла по проходу, она выглядела такой чертовски красивой, что он поперхнулся, и Майку пришлось похлопать его по спине, чтобы он мог произнести слова, которые попросил его произнести священник. Грейс написала несколько красивых клятв, но когда пришло время ему дать своё обещание, ему нужно было сказать всего три слова. Три слова от чистого сердца. Три слова, которые он знал с первого дня их знакомства.

По-видимому, этого было достаточно, потому что десять минут спустя она надела его кольцо, и они шли по проходу, и его сердце было готово разорваться, потому что девушка, которую он любил с десяти лет, стала его женой.

Затем началась вечеринка.