Рокоссовский

Значение его как для всего хода второй мировой войны, так и истории нашей страны огромно. Впервые гитлеровский вермахт потерпел сокрушительное поражение, впервые его соединения вынуждены были отступать на значительные расстояния. Враг был отброшен от нашей столицы на 100—300 километров, и непосредственная угроза, нависшая над ней в ноябре, была ликвидирована.

Москву защищала вся страна, весь народ, вставший на борьбу по зову партии. У стен Москвы сражались сыны всех советских республик. Коммунисты и комсомольцы дрались в первых рядах ее защитников.

Победа под Москвой еще больше укрепила боевой дух нашего народа и Красной Армии, она наглядно показала, что, несмотря на неудачи первых месяцев войны, врага можно бить и он будет бит.

Контрнаступление под Москвой имело и серьезные международные последствия для нашей страны. Союзники СССР в войне – правительства США и Великобритании – убедились в могуществе Красной Армии во время визита министра иностранных дел Антони Идена в СССР в конце декабря 1941 года.

Советское правительство предоставило возможность Идену совершить поездку по Ленинградскому шоссе. Правительство его величества короля Великобритании, волею судеб оказавшееся в союзе с большевистской Россией, никогда дотоле не питало доверия к мощи вооруженных сил своего союзника, и военные эксперты его, так же как и премьер-министр сэр Уинстон Черчилль, всю осень 1941 года со дня на день ожидали крушения фронта на востоке. Теперь высокому гостю с берегов Альбиона представилась возможность увидеть уникальное зрелище, какого не удостоился ни один европейский политический деятель на протяжении двух с половиной лет войны: дорога, по которой следовал кортеж Идена, была забита, завалена, запружена немецкими танками всех типов, артиллерийскими орудиями и минометами всех калибров, автомашинами всех марок, всех стран Европы. Но главное, главное было в том, что на дорогах и улицах русских деревень и городов валялись сотни, тысячи застывших в неестественных и страшных позах трупов завоевателей, топтавших землю Нордкапа и Крита, Варшавы и Дюнкерка, Парижа и Салоник, возомнивших себя властелинами мира и нашедших бесславную смерть от руки советских солдат в снегу полей и лесов Подмосковья. Да, зрелище было достаточно внушительным, чтобы заставить правительство Великобритании поверить в мощь оружия Красной Армии!

Верховное Главнокомандование Красной Армии, желая развить достигнутые в декабре 1941 года успехи в Подмосковье, предприняло в середине января 1942 года новое наступление. 16 января в него включились и войска 16-й армии. В первый же день сражения они выбили противника из 14 населенных пунктов, превращенных гитлеровцами в узлы сопротивления, и продолжали продвижение вперед.

Но дальнейшим наступлением Рокоссовский уже не руководил.

Вечером 21 января его вызвали по ВЧ. Разговор был краткий. Окончив его, Рокоссовский несколько секунд помолчал, затем сказал своим соратникам:

– Приказано передать все соединения соседям, в основном 5-й армии. После этого немедленно выехать в штаб фронта. Всему управлению армии.

– С какой целью? – спросил Малинин.

– Для получения новой задачи. Какой – не сказано. Собирайтесь, товарищи.

Вскоре командарм и Лобачев отправились на командный пункт фронта. Здесь их принял начальник штаба фронта Соколовский и объяснил, какую задачу командование ставит перед Рокоссовским и управлением 16-й армии.

Наступавшая на крайнем левом фланге Западного фронта 10-я армия генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова в середине января 1942 года подверглась контрудару немецко-фашистских войск, которым удалось вновь овладеть крупным железнодорожным узлом – Сухиничами и его окрестностями. Рокоссовскому со штабом предстояло в кратчайшие сроки отправиться в район Сухиничей, принять в подчинение действовавшие там соединения и восстановить положение.

В разгар беседы вошел командующий фронтом.

– Пора, пора браться вам за новое дело. Придется тебе, Константин Константинович, Сухиничи вернуть. Надо вернуть!

– Было бы чем! – произнес Рокоссовский, из разговора с Соколовским уже успевший понять, что сражаться придется в тяжелых условиях и с ограниченными силами.

– Не хитра задача, если сил много, а вот с малыми силами... Мы рассчитываем на твое умение, да и противник там слабый. Дивизии из Франции переброшены. Они там от безделья разложились...

– Не очень я верю в это, Георгий Константинович. Дерутся они до сих пор зло. Из каждой деревни выбивать с боем приходится. Какими же соединениями я буду располагать?

Соколовский начал перечислять:

– Голиков передаст вам 322, 323, 324 и 328-ю стрелковые дивизии, 12-ю гвардейскую стрелковую, 146-ю танковую бригаду, два лыжных батальона.

– Не густо!

– Рассчитывать на дополнительные силы не придется, – добавил Жуков. – Надеюсь, что и имеющимися там дивизиями сумеете разделаться с противником.

Рокоссовский был краток:

– Постараюсь!

– Желаю успеха!

Тут же по прямому проводу Рокоссовский дал указания Малинину со штабом немедленно отправляться на новое место.

– Встретимся в Калуге.