Рокоссовский

К этому следует добавить личное обаяние Рокоссовского. Вместе с тем это был сильный, волевой человек, требовательный и суровый в сложной обстановке, умеющий приказать и добиться безоговорочного выполнения приказа. Строгая благородная внешность, подтянутость, выражение лица – задумчивое, серьезное. Немногословен, движения сдержанные, но решительные. Преждевременные морщины говорили о том, что командующему немало пришлось перенести в жизни». Своеобразно контролировал Рокоссовский и исполнение своих указаний работниками штаба. «Обычно к исходу суток, – пишет П. И. Батов, – начальники управлений, командующие родами войск, офицеры-операторы возвращались в штаб по окончании работы в войсках. Существовало правило: все собираются вместе, и командующий в широком кругу генералов и офицеров проводит беседы по итогам дня. Здесь творчески осмысливалось сделанное, анализировалась обстановка на фронте, выслушивались предложения, и, наконец, сам командующий формулировал свои указания на ближайшие двое-трое суток».

По-прежнему большую часть времени Рокоссовский проводил в частях и вскоре мог дать аттестацию каждому командиру полка, не заглядывая в документы. Он неизменно добирался до окопов. Комфронта присаживался к бойцам, и начинались разговоры о солдатской жизни, о письмах, о том, каково там, в тылу.

– Надо уметь слушать солдата, – говорил Рокоссовский своим подчиненным, – ив этом случае вы почерпнете новые силы, новые мысли для руководства войсками.

В одну из поездок Рокоссовского по фронту произошла встреча, которая долго ему помнилась.

В окопы стрелкового полка он пришел с его командиром. В одном из узких мест траншеи комфронта лицом к лицу столкнулся с пожилым красноармейцем, посторонившимся, чтобы пропустить генерала. Рокоссовский уже миновал его, но что-то во взгляде бойца заставило остановиться комфронта. Он обернулся, вгляделся, и сердце его дрогнуло: он знал этого солдата, знал очень давно. Видимо, и красноармеец узнал его. Легкая улыбка появилась на его губах... Первым заговорил генерал:

– Иван Хопров, это ты?

Улыбка солдата стала шире.

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант!

Рокоссовский шагнул к бойцу, крепко обхватил за плечи, расцеловал.

– Но подожди, ты же тогда пропал без вести, мы считали, что убили тебя? Во время поиска, за Двиной, не так ли?

– Так точно! Но жив я остался, в плен попал, товарищ генерал!

События двадцатипятилетней давности стремительно возвращались к Рокоссовскому, захватили его целиком. Ведь с этим бывшим каргопольским драгуном они вместе переплывали Двину, тогда, очень давно, в 1916 году! Как это было давно! Сколько событий, трагедий, жертв! Сколько людей, промелькнувших в жизни и безвозвратно исчезнувших! И вдруг эта встреча... Мысли и чувства юности завладели Рокоссовским, и он не захотел сейчас же расстаться с ними. Повернувшись к командиру полка, он сказал:

– Свяжитесь с командиром дивизии, пусть он передаст в штаб фронта, что я задержусь у вас.

В этот вечер Рокоссовский в штаб фронта не возвратился. Всю ночь в солдатской землянке он вместе с бывшим драгуном вспоминал о прошлом...

По долгу службы Рокоссовский часто бывал теперь в Москве, в Ставке Верховного Главнокомандования у Сталина.

В связи с подготовкой операции по освобождению Воронежа, в которой надлежало участвовать и левофланговой 38-й армии Брянского фронта, Рокоссовский делал доклад в Ставке Верховному Главнокомандующему. По окончании доклада командующий Брянским фронтом уже хотел уходить, но Сталин остановил его:

– Погодите. – И позвонил своему секретарю А. Н. Поскребышеву, попросив пригласить в кабинет генерала, недавно отстраненного от командования фронтом. В присутствии Рокоссовского произошел следующий разговор:

«– Вы жалуетесь, что мы несправедливо вас наказали?

– Да. Дело в том, что мне мешал командовать представитель центра.

– Чем же он вам мешал?

– Он вмешивался в мои распоряжения, устраивал совещания, когда нужно было действовать, а не совещаться, давал противоречивые указания... Вообще подменял командующего.

– Так. Значит, он вам мешал. Но командовали фронтом вы?

– Да, я...

– Это вам партия и правительство доверили фронт... ВЧ у вас было?

– Было.

– Почему же не доложили хотя бы раз, что вам мешают командовать?

– Не осмеливался жаловаться на вашего представителя.

– Вот за то, что не осмелились снять трубку и позвонить, а в результате провалили операцию, мы вас и наказали...»

Подобный предметный урок запомнился Рокоссовскому на всю жизнь.

Воронежская операция, сроки проведения которой многократно откладывались, не принесла успеха. Войска Воронежского и Брянского фронтов вновь перешли к обороне.