Рокоссовский

«Военным я стал, глядя на деда. Служил в Институте авиакосмической медицины. Уволившись в запас, остался там старшим научным сотрудником. Моделирую на компьютере физические процессы. Дед не хотел, чтобы я был военным, а мама страстно этого желала. Она была очень боевая. В годы войны стремилась на фронт и прорвалась. Она окончила школу партизанских радистов, и ее, единственную дочь маршала, должны были отправить в тыл врага. Но… не решились. Думаю, из-за дедушки. Помните ситуацию с сыном Сталина, попавшим в плен в начале войны? Немцы пытались шантажировать им Сталина. Думаю, дед не хотел, чтобы похожая история повторилась с ним. Мама работала на центральном партизанском узле, потом ее перевели на подвижной узел при Центральном фронте — рядом с дедом. Но не под его присмотром — штаб был отдельно, радиоузел — отдельно.

Он с нами часто играл в разведчиков. Играли по выходным на даче (у нас был большой участок к северу от Москвы). Мы с соседом-приятелем, с одной стороны, дед — с другой. Задача — устроить засаду, найти и обезвредить противника. У нас были игрушечные ружья. Однажды ищем мы деда, смотрим: его кепка в кустах. Ползем к ней. Крадемся, крадемся, и вдруг позади нас появляется дед: „Бах-бах, вы убиты!“ Перехитрил нас, повесил кепку на куст, а сам зашел с тыла. Потом смеялся над нами. Так, говорил, ползли замечательно — жалко останавливать!..

Он был одним из тех людей, которых знала вся страна, и, конечно, отблеск его славы падал и на нас — его родных. Я видел его на трибуне Мавзолея во время парадов — в парадной форме и при орденах, и моя душа наполнялась гордостью — это мой дед! Благодаря ему я мог прокатиться на дачу на „чайке“. Дед всегда садился на переднее сиденье, и водители встречных машин узнавали его и приветствовали. Школа, где я учился, находилась по соседству с Генеральным штабом, и иногда мама просила дедушку отвести меня в школу. Мы шли по улице, он держал меня за руку, и я был горд, что иду с ним, потому что прохожие улыбались нам, говорили: „Здравствуйте, Константин Константинович!“ — и он улыбался и здоровался в ответ. Ребята в школе подходили и спрашивали с восхищением и завистью: „А правда, что у тебя дед — маршал?“ Но, поскольку мы всегда жили вместе, он был для меня и моего младшего брата Павлика не великим человеком, а любящим дедом, какой был, наверное, у каждого из нас. Он гулял со мной на даче по аллеям, объяснял, где растет какое дерево, какие птицы живут в нашем лесу. Он читал мне книжки, играл со мной и моими друзьями в войну, с ним можно было сыграть в шахматы, пойти за грибами. Он сам держался настолько скромно, не выпячивая ни своих званий, ни славы, что, проникшись этим настроем, члены семьи не обращали внимания на его регалии. Обычный дед, только маршал».