Рокоссовский. Клинок и жезл

Вражеский натиск стал заметно ослабевать. К 11 июля фашистские войска, понеся огромные потери и не добившись успеха, прекратили наступление. За шесть дней непрерывных атак противнику удалось вклиниться в нашу оборону всего от 6 до 12 километров.

Таким образом, войска Центрального фронта выполнили задачу. Упорным сопротивлением они истощили силы врага и сорвали его наступление. Северной группе немецко-фашистских войск, наступавшей с Орловского выступа силами восьми пехотных, шести танковых и одной моторизованной дивизий при поддержке 3500 орудий и свыше 1000 самолётов, не удалось прорваться навстречу своей южной группе, пробивавшейся на Южном фасе Курской дуги.

Наш левый сосед — Воронежский фронт тоже остановил врага, которому здесь удалось вклиниться на 35 километров. Ватутину хорошо помогли резервы, созданные Ставкой. Войска Воронежского фронта постоянно усиливались частями из Степного военного округа, преобразованного 9 июля в Степной фронт[106]. А затем этот фронт перешёл в наступление и отбросил врага на прежние позиции.

Нам не понадобилось воспользоваться резервами Ставки, справились без них, потому что правильно расставили силы, сосредоточили их на том участке, который для войск фронта представлял наибольшую угрозу. И враг не смог одолеть такую концентрацию сил и средств. Воронежский же фронт решал задачу обороны иначе: Он рассредоточил свои силы почти равномерно по всей полосе обороны. Именно поэтому, на мой взгляд, враг смог здесь продвинуться на сравнительно большую глубину, и, чтобы остановить его, пришлось втянуть в оборонительное сражение значительные силы из резерва Ставки. Говоря об оборонительных боях войск Центрального фронта на Курской дуге, мне хочется оттенить некоторые характерные моменты. Прежде всего — роль представителя Ставки. Г. К. Жуков долго был на Центральном фронте в подготовительный период, вместе с ним мы решали принципиальные вопросы организации и ведения оборонительных действий и контрнаступления. Не без его помощи были удовлетворены тогда многие наши запросы, адресовавшиеся в Москву. А в самый канун битвы он опять прибыл к нам, детально ознакомился с обстановкой и утром 5 июля, в разгар развернувшегося уже сражения, доложил Сталину: командующий фронтом управляет войсками твёрдо, с задачей справится самостоятельно. И полностью передал инициативу в мои руки».

В черновиках к «Солдатскому долгу» пребывание Жукова в расположении Центрального фронта в период начала сражения Рокоссовский описал несколько иначе: «Утром 5 июля, в разгар развернувшегося уже сражения, он доложил Сталину о том, что командующий фронтом управляет войсками твёрдо и уверенно, и попросил разрешения убыть в другое место. Получив разрешение, тут же от нас уехал».

В одной из статей, посвящённых Курской битве, Рокоссовский, подверженный неким сиюминутным настроениям, что в общем-то для него не было характерно, несколько деформировал обстоятельства подготовки к операции поклоном в сторону тогдашнего главы государства Н. С. Хрущёва. И Жуков, сидевший затворником на подмосковной даче, к тому времени отстранённый от службы, отправленный в отставку, — единственный Маршал Советского Союза в отставке, — прочитав статью, не выдержал и взялся за перо. Из письма Жукова Рокоссовскому, апрель 1965 года:

«Описывая подготовку войск Центрального фронта к Курской битве, Вы написали о выдающейся роли Хрущёва Н. С. в этой величайшей операции. Вы написали, что он приезжал к Вам на фронт и якобы давал мудрые советы, «далеко выходившие за рамки фронтов». Вы представили в печати его персону в таком виде, что Хрущёв вроде играл какую-то особо выдающуюся роль в войне. А этого-то, как известно, не было, и Вы это знали.

Как Вам известно, с Хрущёвым приезжал и я. Напомню, что было на самом деле: был хороший обед, за которым Хрущёв и Булганин крепко подвыпили. Было рассказано Хрущёвым и Булганиным много шуток, анекдотов, а затем Хрущёв уехал в штаб Воронежского фронта, а я остался во вверенном Вам фронте, где отрабатывались вопросы о предстоящей операции с выездом в войска. Надеюсь, этого Вы ещё не забыли».

Жукова уязвили выводы Рокоссовского по поводу роли и места представителей Ставки.

«Был здесь представитель Ставки или не было бы его — от этого ничего не изменилось, а возможно, даже ухудшилось. К примеру, я уверен, что если бы он находился в Москве, то направляемую к нам 27-ю армию генерала С. Т. Трофименко не стали бы передавать Воронежскому фронту, значительно осложнив тем самым наше положение. К этому времени у меня сложилось твёрдое убеждение, что ему (Жукову. — С. М.) как заместителю Верховного Главнокомандующего полезнее было бы находиться в Ставке ВТК».

Жукова, как видно из письма, возмутило не то, что задним числом советовал ему его бывший командир кавдиви-зии, а то, что он сделал реверанс Хрущёву. Нелегко было маршалам делить победы. Верно замечено, что солдат, уйдя на войну, остаётся на ней навсегда.