Рокоссовский: терновый венец славы

~ Угроза вторжения заставила Уборевича принять срочные контрмеры, - говорил комдив. - Мой отдельный кавалерийский дивизион более месяца провел в стычках с казаками Унгерна. В конце мая барон решил направить основной удар на Кяхту. Это важный купеческий город на границе с Монголией. И надо сказать честно, имея превосходство в живой силе и артиллерии, барону удалось потеснить наши полки. Он смог полностью окружить один из наших батальонов. И вот мне выпала честь его выручать. Если б вы видели, какой у меня был высокий, гордый и красивый конь! - При этих словах Рокоссовский оживился^ подтянулся, словно вот-вот собирался вскочить на гнедого анг-ло-дончака и поскакать на выручку товарищам.

- Не повезло нам с тобой в жизни, Ольга, - мечтательно сказала Валентина. - Что мы с тобой видели? Все подвиги соверше-ны без нас.

- У вас еще все впереди. - Рокоссовский поднялся из-за стола, прошелся по комнате. - Кто знает, чем кончится приход фашистов к власти в Германии. - Он, спросив разрешения у дам, закурил и начал дымить в форточку.

- А что было дальше? - спросила Ольга.

- Казаки не выдержали нашего напора и попытались спастись бегством, - продолжал Рокоссовский. - В это время случилась беда. Мой конь споткнулся, пробороздил мордой землю и повалился. Соскочив с лошади, я тут же свалился и сам - пуля пронзила мне ногу. Ординарец подвел мне нового коня, и я, в азарте боя не заметив ранения, продолжал драться до тех пор, пока через верх сапога не начала сочиться кровь. Так я оказался в госпитале на станции Мысовая. А дальше вы все знаете.

- Что вам больше всего запомнилось во время войны? - уточнила Валентина.

К удивлению женщин, Рокоссовский не стал говорить ни о подвигах на поле боя, ни о героическом порыве своих подчиненных, ни о походных трудностях.

- Больше всего мне запомнилось затишье, - сказал он, - когда война, по сути дела, закончилась. Лето. Вечер. Село на русско-монгольской границе. - Рокоссовский уселся за стол и продолжал: - Где-то пиликает гармошка, и закатное солнце золотыми бликами играет на стеклах окон. На улице вдоль наспех скрлочеиных коновязей длинные ряды лошадей, рядом возы с сеном, мешками овса. В воздухе - запахи полей, дыма.

- И дым отечества нам сладок и приятен, - улыбнулась Валентина.

- В это время, представьте себе, - с усмешкой говорил Рокоссовский, - я лежу на копне сена, достаю из походной сумки томик стихов Байрона и начинаю читать. Ни волнения предстоящего боя, занозой сидящие в сердце, ни тревога за жизнь солдат, ни тайные замыслы противника — ничто мне не мешает наслаждаться лирикой поэта.

В это время открылась дверь и в комнату вошла дородная женщина с круглым, волевым, красным от мороза лицом. Едва поздоровавшись, она разделась, повесила пальто в гардероб и, повернувшись к столу, громко произнесла:

- Б-р-р-р! Какой на улице мороз! Зуб на зуб не попадает!

- Агафья Петровна, шеф-повар МТС, рна же секретарь парторганизации, - представила вошедшую Ольга.

- Девочки, можно горяченького чайку? - спросила та, потирая руки и усаживаясь за стол.

Ольга принесла чаю, наполнила вазу печеньем, и беседа возобновилась.

- Константин Константинович, - сказала Валентина, боясь,

что с появлением шеф-повара собеседник может уйти. - Вы что, увлекаетесь поэзией? -

- Да, имею к ней слабость.

- Ваши любимые поэты? - не унималась Валентина.

- Байрон, Мищсевич, Пушкин. ,

- Военный человек - и любовь к поэзии, странно? - сказала Валентина, призадумавшись. - А чем вам нравится Байрон?

Рокоссовский обвел, синими глазами женщин и, улыбаясь, произнес:

Быть может, род мой не высок И титул мой под стать поместью,

Но не завидуй мне, дружок,

Гордись достоинством и честью.

Он произнес эти слова охотно и с глубоким убеждением.

- Разве можно не любить такие стихи? - добавил он тихим приятным голосом. Допив чай, Агафья Петровна отодвинула стул и села поближе к окну.

- Вы извините меня, - сказала она бойко. - Вот вы, слышу, говорите о поэтах.., О... как его там?

- О Байроне, - подсказала Валентина,

- Да, да, о Байроне... А что дал простому народу ваш Байрон?.. Что? - вытаращила она маленькие глаза, приподняв припухшие веки.

- Джордж Байрон, великий поэт Англии, защищал свободу и независимость Греции, где заболел и умер, - пояснил Рокоссовский, неодобрительно взглянув на собеседницу.

- Подумаешь, герой, у нас тоже много болтунов расплодилось. Гнилая интеллигенция - революции помеха. - Она направила на комдива яркие глаза. - Пустобрехи! Кому они нужны? А?.. Кому?.. Кому нужен теперь поэт Байрон?

- Пушкин называл Байрона гением и властителем дум, - как будто между прочим сказал Рокоссовский. - Его уважали декабристы. Для них он был примером служения делу свободы и борьбы с тиранией. Это был их кумир.

- Небось из богатых ваш Байрон?

- Да, он принадлежал к старинному роду английской и шотландской аристократии. Даже был лордом.