Рокоссовский. Терновый венец славы

Здесь 15 июля 1410 года под Грюнвальдом у Танненберга произошло решающее сражение «Великой войны» 1409–1411 гг. Русские, литовские, польские и чешские полки под командованием польского короля Владислава II Ягелло окружили и разгромили войска немецкого Тевтонского ордена во главе с великим магистром Ульрихом фон Юнгеном. Здесь же, западнее Мазурских озер, в августе 1914 года, примерно в том же направлении, что и армии 2-го Белорусского фронта, наступала 2-я русская армия генерала А. В. Самсонова. Тогда она смело вела боевые действия и добилась значительного успеха. Но 1-я русская армия наступала в сторону Кенигсберга, а не на соединение с армией Самсонова. Между ними образовался разрыв, чем умело воспользовалось командование противника. Немцы приостановили наступление и, направив основные силы против Самсонова, разгромили его армию. Ее остатки ушли за реку Нарев, командующий армией застрелился. Подобная ситуация сложилась сейчас между 3-м Белорусским фронтом Черняховского и его фронтом. Явную ошибку в планировании операции он, Рокоссовский, устранял теперь тем, что постоянно держал в готовности сильный резерв, чтобы в случае удара немцев в разрыв между фронтами, немедленно ликвидировать возможную группировку противника. Для этого была выделена целая группа штабистов-разведчиков, которая постоянно следила за передвижениями гитлеровцев и докладывала командующему фронтом лично.

Он знал, что немецкие историки сражение 1914 года назвали Танненбергским. В честь Гинденбурга[49], с именем которого связана победа, гитлеровцы соорудили огромный мемориальный комплекс. Здесь же находились саркофаги Гинденбурга и его жены.

Отступая, немцы взорвали памятник. И теперь Рокоссовский стоял перед его развалинами. Кругом лежал снег, до боли в глазах светило солнце. Тихо шумели уцелевшие от взрыва сосны и ели. Над бетонными глыбами кружились стаи ворон и оглашали окрестности хриплым карканьем.

Рокоссовский сел в машину и направился дальше. Безостановочно текли колонны солдат, шли танки, грузовые и легковые машины, тягачи волокли мощные пушки.

Война пришла и на немецкую землю. Три с половиной года Рокоссовский ждал этого часа, приближал его своими победами и твердо верил, что и на нашей улице будет, праздник. Он верил в это и тогда, когда догорали последние машины его корпуса в июне 1941 года. Он был уверен в этом, когда его полки сражались под Смоленском и Волоколамском, он был убежден в этом, глядя на руины Сталинграда, на сожженные села и города Белоруссии и Польши.

Много мыслей теснилось в голове маршала, когда он ехал по немецким дорогам.

Когда солдаты и офицеры фронта вступили на землю Германии, многим из них трудно было понять, как после тех зверств, что творили гитлеровцы в их стране, можно относиться к немцам великодушно. Он предвидел эти настроения и принимал строгие и решительные меры, чтобы не допустить бесчинств и чтобы ненависть к захватчикам не вылилась в тупую, бесчеловечную месть.

Еще до вступления на территорию Германии на Военном Совете прошел разговор о поведении солдат и офицеров на немецкой земле. Он издал приказ, в котором напоминал, что мы пришли на землю немцев, чтобы помочь им избавиться от фашистского дурмана, которым отравлена большая часть населения.

Продвигаясь вместе с войсками в глубь Германии, Рокоссовский убеждался, что главари фашистов не ставили свой народ ни в грош. Отступая, гитлеровцы по приказу фюрера взрывали фабрики, электростанции, железные дороги и мосты.

Когда отдельные генералы начали говорить Гитлеру о том, что эти бессмысленные меры приведут к массовому обнищанию и смерти многих людей, он на это ответил: «Если проиграна война, то погибает и народ».

С выходом войск 2-го Белорусского фронта к Балтийскому морю все сухопутные коммуникации восточно-прусской группировки противника были перерезаны. С 14-го по 26-е января армии фронта продвинулись на 200–220 километров. Они овладели крепостями Модлин (обошли и взяли в кольцо), Млава, Фордон, Мариенбург и окружили крепость Торн.[50]

Немецко-фашистское командование понимало масштабы катастрофы, поэтому, собрав все силы, нанесло мощные контрудары.

В свою штаб-квартиру Рокоссовский подъехал к вечеру. Эту ночь запомнил маршал на всю жизнь.

В первой половине ночи поднялся ураганный ветер, плотной стеной повалил снег, разыгралась дикая метель. А на КП летели сообщения одно тревожнее другого.

— Противник наступает превосходящими силами, ничего поделать не могу — давит по всему фронту, — докладывал командарм-48 Романенко.

— Немцы приближаются к командному пункту! Прошу срочного разрешения перейти в распоряжение войск армии Федюнинского! — кричал в трубку командарм Вольский.

Рокоссовский немедленно перебросил на угрожающие направления стрелковый, механизированный и два танковых корпуса, пять истребительно-противотанковых бригад и стрелковую дивизию. На вторые сутки гитлеровцы были сначала потеснены, а потом отброшены на исходные позиции.