Рокоссовский

Когда Константин Константинович говорил, будто призывы радиостанций к вооруженному восстанию — это всего лишь «обычные разговоры», он кривил душой. Ведь и призыв радиостанции Армии крайовой, и призывы радиостанций, подконтрольных Москве, ориентировались на вполне реальное восстание, ожидавшееся в Варшаве. Только в Лондоне полагали, что его возглавит Армия крайова, а в Москве — Армия людова. Но прокоммунистическая Армия людова принимала довольно незначительное участие в Варшавском восстании. Так, подпоручик Армии крайовой Рышард Янковский, плененный немцами, на допросе показал, что «коммунисты принимали очень слабое участие в восстании. Только очень небольшая часть АЛ активно участвовала в восстании. В кругах АК полагают, что большинство АЛ, особенно политические светила ППР, остались в подполье, чтобы удобнее было вести наблюдение и разоблачать командование АК. ППР в своей прессе подвергала АК резким нападкам, в частности, указывая на то, что англичане бросили поляков и успеха восстания можно добиться только с помощью России. АК уже не могла эффективно защищаться от подобных нападок, так как ответственные лица боялись, что после прихода Советов их привлекут за это к ответственности».

Как поляку и уроженцу Варшавы, Рокоссовскому несомненно было жаль родного города и повстанцев, героически сражающихся на его улицах. Но он уже полностью отождествлял себя с Советским Союзом и Красной армией, когда говорил Верту «мы». А для них польское правительство в Лондоне и Армия крайова были врагами, и Рокоссовский их только в этом качестве и рассматривал. И больше он жалел своих солдат, а не бойцов Армии крайовой.

Немцы, как кажется, начали догадываться, что русские войска не смогут взять Варшаву до тех пор, пока там будут держаться отряды Армии крайовой. Поэтому еще в середине августа немецкие танковые дивизии, основательно потрепавшие действовавшую за Вислой советскую 2-ю танковую армию, были переброшены к побережью Балтики, чтобы прорубить коридор к группе армий «Север», оказавшейся отрезанной от Германии. Операция началась 16 августа, и в первые же дни наличие танковых дивизий, переброшенных из-под Варшавы, было зафиксировано разведкой 1-го Прибалтийского фронта. К концу месяца немцам удалось оттеснить советские войска с балтийского побережья и восстановить сухопутные коммуникации с группой армий «Север». Но эта операция теряла смысл в случае советского наступления на Варшаву. Ослабленные немецкие силы не смогли бы его сдержать, а тем более удержать на севере фронт от Латвии до Одера. Однако войска 1-го Белорусского фронта на Висле не сдвинулись с места, пока немецкая 3-я танковая армия пробивалась к Балтийскому морю у Тукумса. Вместо наступления на Висле 21 августа началось советское наступление в Румынии. Среди немецких солдат, как свидетельствует донесение айнзацкоманды Боевой группы «Рек» от 24 августа 1944 года, господствовало убеждение, что «Варшаву не удастся удержать, если русские не будут остановлены на северо-востоке и юго-востоке от города».

А ведь если бы после начала сражения у Тукумса на Варшаву была бы перенацелена 1-я танковая армия М. Е. Катукова, а войска Рокоссовского получили бы пополнение танками и боеприпасами, они смогли бы немедленно атаковать польскую столицу, и немцам не удалось бы ее защитить. Но повстанцы еще держались, а помогать им Сталин по-прежнему не собирался.