Рокот

– Ну вот, – сказала девушка и ногой перевалила его с живота на спину. Оглядела результат работы. – Теперь я готова подождать одиннадцати. – В ее голосе Стас уловил нотки торжества и облегчения. – Платов, ты правда надеялся, что я тебе поверю? Ты за кого меня принимаешь? Ну, раздобыл ты где-то фотографию моей тети, накалякал красками записку, и что? Я должна тебе сразу поверить? Признайся, чья была идея: твоя или твоего двоюродного братца-садиста Егора? Или вы вместе решили надо мной поиздеваться?

Он кое-как ей ответил, заставляя горло, язык и губы себе подчиниться:

– Чокнутая… дура…

– Не мешало бы тебе еще и рот заклеить. – Она улыбнулась. Нервно, натянуто, но все же улыбнулась.

Вид поверженного врага очень ее порадовал.

Зато Стас со злостью уставился в потолок. Мышцы быстро отходили от шока, но место ожога еще сохраняло тепло.

– Думаешь, я наврал? – Он повернул голову до боли в шее, чтобы поймать Марьянин взгляд. – А? Ты же понимаешь, что мне незачем врать, понимаешь же, да? Зачем мне врать? Какой смысл?

Вежливый стук в дверь избавил Марьяну от необходимости отвечать на вопрос.

Послышался глухой голос матери:

– Вы там… э… вы там в порядке? Мне показалось, будто что-то упало.

Стас представил, как мать произносит эту фразу: с напряженным лицом и с надеждой на то, что не помешала воссоединению давно и навсегда распавшейся пары.

– Все в порядке! – громко ответил Стас, надеясь, что она не войдет и не увидит всю эту картину.

– Я заперла дверь, не беспокойся, – прошептала Марьяна. – Мама у тебя добрая и деликатная. Хорошо, что она не знает о том, что ее сын – с отклонениями.

Девушка уселась на пол рядом со Стасом, обхватила руками колени.

– Это ты с отклонениями, Мари, – пробурчал он. – И слишком преувеличиваешь угрозу, которую я представляю.

Марьяна посмотрела на него пристально, внимательно, с тревожным ожиданием чего-то из ряда вон выходящего – наверняка точно так же ученые изучают комету, угрожающую планете.

– Это ты преуменьшаешь.

– Ты током меня поджарила у меня же дома. – По телу Стаса прокатился жар досады. – Ты чем думала, когда это делала?

Ему, конечно, доводилось слышать в свой адрес много паршивых слов, терпеть удары кулаками, но электродами в него никогда не тыкали. И за что? За совершенную в юности ошибку, по его мнению, не слишком ужасную, чтобы породить столько страха и ненависти. По крайней мере, для человека в здравом уме.

Стас посмотрел на девушку с опаской. А она спросила:

– Платов, ты когда-нибудь слышал о таких понятиях, как «права человека», «неприкосновенность», «принуждение», «абьюз» и «преступление против личности»? Мне кажется, тебе совершенно не знакомы эти понятия.

– Тебе, видимо, тоже, – огрызнулся Стас. – Правозащитница хренова.

– Ладно, проверим, что будет. Если ровно в одиннадцать сюда зайдет Егор, то увидит картину твоего поражения. Стас Платов валяется на полу, связанный скотчем и униженный. Красота. А потом вы с Егором отстаете от меня, понял? И лучше вам меня больше не трогать.

Стас тяжело вздохнул и на всякий случай дернул руками, но Марьяна связала их крепко. На него накатили злость и паника: в таком виде встретить Гул смерти – это билет на тот свет.

– Нет, ну что за хрень ты вытворяешь? Развяжи меня!

– Тс-с, – шикнула Марьяна, вскочила с пола легко, пружинисто, как кошка. – Одиннадцать. Ждем Егора. Кажется, я уже слышу его мерзкие шаги.

Вместо шагов Стас услышал далекий рокот, а потом дом содрогнулся от серии подземных толчков.

Глава 6 Мы все в своих ловушках

Позвоночник пронзила острая боль.

Особенно сильно в пояснице. Пошатнувшись от головокружения, Марьяна ударилась о дверную ручку.

Она отчетливо помнила, где ее застало землетрясение, а еще громкий шум – жуткое нечеловеческое многоголосье, – в комнате Стаса Платова. При мысли о нем ее охватил испуг. Этот изматывающий страх, трепет перед темным нутром бывшего одноклассника, постоянное ожидание подвоха так густо пропитали ее сердце, что, казалось, утяжеляли его в сотни раз.

На полу валялись обрывки скотча: Платов освободился и исчез.

Сердце Марьяны сжалось от ужаса.

– Ста-а-ас? – просипела она. Его имя далось ей нелегко, будто во рту что-то лопнуло, растеклось и тут же ссохлось, сковав язык. Из горла вышел землистый скрежещущий призыв: – Ста-а-ас, где ты? Стас?

Она огляделась.

Вокруг царил мрак. В комнате было пусто и холодно, изо рта вырывался пар и растворялся в воздухе. Вещи лежали на своих местах: одежда Платова кучей возвышалась над кроватью, со стола черным квадратным глазом смотрел монитор компьютера.

Единственное, что поменяло положение, – стул.

Он был повернут к столу не сиденьем, а спинкой. Будто кто-то сидел на нем и наблюдал, как Марьяна приходит в себя, а потом встал и вышел из комнаты.

Город лишился электричества, и сейчас единственным источником света служила луна. Ее матовый свет размазался по оконному стеклу, за ним клубился пепел, темнела мертвая улица.

Неужели землетрясение разом повредило все системы жизнеобеспечения города?