Роковая головоломка

Однако не таким человеком была Надежда Николаевна Лебедева, чтобы опустить руки просто так. Оставался еще один путь: поехать по тому адресу, где она получила пазл, найти того самого Михаила и вытрясти из него всю историю.

В конце концов, если бы он сидел дома и сам следил за своими вещами, ничего бы не случилось. Нинка собирала бы свой рыцарский турнир и была бы сейчас жива и здорова.

Сказано – сделано. Надежда быстро, как солдат по тревоге, собралась, приехала на улицу Некрасова, нашла знакомые ворота напротив театра и не успела к ним подойти, как они распахнулись, выпуская длинную черную машину.

Надежда проскочила во двор, миновала двухэтажный флигель, где располагалась какая-то фирма, вошла в подворотню и, остановившись перед той самой железной дверью, нажала на кнопку звонка.

Раздался дребезжащий, какой-то старорежимный звонок, после чего кто-то хриплым, простуженным басом прокричал:

– Открывайте, не заперто!

Надежда пожала плечами, толкнула дверь и вошла внутрь, удивленно застыв на пороге.

Прошлый раз за дверью находились отгороженная невысокой стенкой довольно захламленная прихожая, картонная хлипкая дверь, а за ней собственно квартира. Теперь же здесь не было никаких стенок, все огромное помещение хорошо просматривалось от двери, и Надежда поняла, что помещение напоминает склада антикварной или просто старой мебели. Повсюду в полном беспорядке громоздились ломаные стулья с гнутыми ножками и колченогие столики, обитые зеленым сукном – прорванным и прожженным во многих местах, этажерки и пуфы, которым, на взгляд Надежды, давно пора на помойку…

Она прошла вперед, осторожно лавируя между этими мебельными инвалидами, и оказалась во втором таком же огромном помещении, заставленном также мебельной рухлядью разной степени изношенности. Здесь были предметы покрупнее – платяные шкафы с резными дверцами, дубовые буфеты, на которых красовались виноградные грозди, комоды и бюро из ореха и красного дерева.

Взгляд Надежды на мгновение задержался на застекленной дверце книжного шкафа, которую украшали изящные стеклянные лилии в свинцовой оправе.

Посреди этого мебельного царства, возле верстака, стоял крупный, толстый мужчина лет пятидесяти, в грубом переднике, с длинными седоватыми волосами, собранными в конский хвост. Он оглаживал рубанком какую-то старую доску.

– Вы за козеткой? – проговорил мужчина, повернувшись к Надежде. – Так она еще не готова. Я же вам говорил, что не раньше четверга.

– За какой козеткой? – удивленно переспросила Надежда. – Нет, я не за козеткой… А Миши нет?

– Миши? – На этот раз удивился хозяин мастерской. – Какого Миши? Степаныча, что ли? Так он пятнадцать лет как в Австралию уехал.

– Странно… – протянула Надежда. – Наверное, я ошиблась адресом. Это ведь квартира семнадцать?

– Ну да. – Хозяин отложил рубанок и внимательно пригляделся к Надежде. – А ты Евдокия, что ли? Я тебя сразу и не признал… А Миша тебе тогда ничего не написал?

– Нет, я не Евдокия! – Надежда попятилась, сквозь мебельные руины протиснулась в прихожую и медленно отступила к дверям.

– Если будешь ему писать, передай, что он козел! – крикнул ей вслед хозяин мастерской. – И что я никогда ему не прощу того, что он с тем кабинетом сделал!

Надежда выскользнула наружу и еще раз удивленно огляделась. Нет, она не ошиблась. Подворотня была точно та же, что прошлый раз. Дверь точно та же, на ней – ржавое пятно в форме Африки. «Почему пятно в форме Африки, если Миша уехал в Австралию?» – совсем некстати подумала она. Больше того, на этой двери, как и прошлый раз, был грубо намалеван номер квартиры – семнадцать, а перед входом валялся точно такой же, как прошлый раз, замурзанный коврик. Стало быть, нет тут никакой ошибки.

Но внутри, за этой дверью, все было совсем другое… Надежда вспомнила захламленную бывшую дворницкую и тетку в допотопном халате с застарелым синяком на левой щеке. Прав был Нинкин муж, когда запрещал ей якшаться с разными сомнительными людьми. Еще хорошо, что она этого Михаила домой не позвала, чтобы пазлы свои получить! А что? Если бы Надежда не согласилась, то такое вполне могло быть. И кто знает, вполне возможно, что все закончилось бы хорошо и Нинка сейчас была бы жива-здорова.

Тут она с некоторым стыдом вспомнила, что зажилила чужой телефон и теперь ей не позвонить и не узнать, как там Нина, пришла ли в себя.

Надежда еще раз со злостью взглянула на дверь под номером семнадцать и едва сдержалась, чтобы не пнуть ее.

Проходящая мимо женщина в поношенном пальто, мохеровом малиновом берете и с большой хозяйственной сумкой вопросительно взглянула на Надежду:

– Вы что-то ищете?

– Да, то есть нет… Вы не скажете, давно здесь эта мастерская?

– Мастерская-то? Это вам надо у кого-нибудь другого спросить. Я-то сюда только десять лет как переехала, так тогда она уже была…

– Десять лет? – переспросила Надежда.

Но женщина, не ответив, пошла вперед, и Надежда потащилась за ней, порядком оглушенная этим фактом.