Роковая корона

Мод почувствовала, как напряглось ее тело. Раздраженный ответ готов был сорваться с кончика языка, но она заставила себя сдержаться.

— Когда Стефан конфисковал все земли и замки Роберта, кроме Бристоля, вы умоляли его сохранить сыновьям Роберта их родовые имения? — спросила Мод. — Вы считались с наследием моего сына, заключая сделку с королем Франции, чтобы Эвстейк стал герцогом Нормандским? Как вы думаете, что сделал бы в подобном случае мой отец? Или мой дед?

Матильда молча глядела на нее умоляющим взглядом. В выцветших голубых глазах блестели слезы. Дрожащими руками она закрыла лицо.

— Хоть что-нибудь вызывает в вас сострадание?

— У меня вызывают сострадание, дорогая кузина, сожженные города, разоренные деревни и умирающие от голода люди! — Несмотря на усилия Мод сохранить спокойствие, голос ее задрожал от еле сдерживаемого гнева. — Меня наполняют ужасом дороги, разрушенные настолько, что по ним рискованно ездить; то, что подлецы и негодяи, которые безнаказанно бродят повсюду, захватывают и пытают невинных людей. Вы удовлетворены моим ответом?

— Во всех этих безобразиях больше вашей вины, чем Стефана! — закричала Матильда. — Такого не было, пока вы не приплыли в Англию. — Она молитвенно сложила руки. — Если вы отпустите моего мужа, он станет монахом, отправится паломником в Святую землю и никогда не возвратится. Я клянусь в этом!

Стефан — монах? Матильда не может говорить такое всерьез. Но, взглянув в лицо кузине, Мод поняла, что ошибается.

— Стефан никогда не выказывал ни малейшего проявления религиозности, а тем более желания служить Богу.

— Рядом с вами он, возможно, меньше всего думал о своей душе, — ответила Матильда. Ошибки не было: ее голос внезапно окрасился горечью, а глаза загорелись от гнева. Затем, будто осознав, что она слишком многое позволила себе, Матильда поспешно поднялась на ноги. — Если Стефан останется в заключении до конца своей жизни, я сойду с ума. — По щекам ее побежали слезы. — Как вы можете так мучить его?

Мод была ошеломлена. Святая Мария, как давно Матильда подозревает об их связи? Она не могла ни единым словом возразить кузине, не выдав себя.

Не в состоянии взглянуть Матильде в глаза, Мод опять села на скамью, стараясь сохранять спокойствие и не позволить чувству вины толкнуть ее к совершению глупости.

В глубине души она не желала кузине дурного. И не собиралась держать Стефана в плену до конца его дней, как это сделал ее отец со своим братом. У нее чуть было не вырвалось заверение, что она ослабит свою железную хватку, когда придет время. Но затем передумала. Матильда может воспринять ее слова как проявление слабости или, что еще хуже, решит, будто Мод, желая стать избранной королевой, пытается избежать публичного скандала. И тогда станет ясно, что ей действительно есть что скрывать. Нет, никто не должен догадываться о тайне рождения ее сына, чего бы ей это ни стоило. Бастарду никогда не будет позволено стать наследником трона.

— Кузина! Я умоляю вас, я смиряюсь перед вами, пожалуйста, освободите моего мужа!

К ужасу Мод, Матильда упала перед ней на колени на сухой тростник и обхватила ее ноги так, что Мод не могла двинуться.

— Матильда, сейчас же встаньте! — Мод пыталась освободиться, но кузина вцепилась в нее, как клещ. — А если кто-нибудь сейчас увидит вас?

— Мне все равно! Я потеряла стыд, потеряла гордость!

— А ну-ка возьмите себя в руки! — крикнула Мод, ошеломленная таким неподобающим поступком. С трудом высвобождая ноги, она посмотрела в умоляющее лицо кузины. За потоками слез, струящихся из испуганных глаз Матильды, скрывалась несгибаемая сила воли, упорная целеустремленность. В этот момент ей стало ясно, что жена Стефана обладает такой же твердой решимостью, как и она сама, и не остановится ни перед чем, чтобы вызволить мужа и опять увидеть его на троне. Перед ней действительно был враг, с которым стоило считаться.

Уважение Мод к кузине возросло, но все остатки симпатии исчезли.

— Встаньте, — сказала она строго. — Я не освобожу Стефана ни при каких условиях.

Матильда в последний раз всхлипнула, подавляя слезы, и, шатаясь, поднялась на ноги. Вытерев глаза тыльной стороной руки, она глубоко и судорожно вздохнула.

— Очень хорошо, — сказала она, с явным усилием овладевая собой. — Я пыталась взывать к вам, как к жене и матери, как женщина к женщине, но у вас нет сострадания. — Ее голос стал холодным. — Однако в моем распоряжении имеется другое оружие. Моя армия в Кенте ежедневно растет. Вильгельм из Ипра командует войсками, и он будет сражаться во имя короля. Вы отказываетесь признать, миледи, насколько сильно любят Стефана, в то время как вас… вас презирают. Никогда к вам не будут доброжелательны в Англии. Никогда!

Слова летели в Мод, как камни из катапульты, с одним намерением — ранить. И они ранили. Каждое слово поражало сердце, как тяжелый удар. Мод выпрямила спину, не желая показывать Матильде, как глубоко она задета.

— Пустые угрозы. Через десять дней я буду королевой, — отрезала Мод, стараясь придать своему голосу твердость.

— Будете ли? Я бы не рассчитывала на это, кузина.