Роковая корона

В ее голосе прозвучало такое пренебрежение к торговцу, что даже Стефан удивился и бросил на купца испуганный взгляд. Но, к его вящему изумлению, торговец нисколько не обиделся и быстро возразил:

— Грабеж? Ах, милостивая госпожа, да я отдаю этот шелк за бесценок! Пусть Господь поразит меня на месте, если я требую с вас слишком много. — Он возвел глаза. — У меня жена, десятеро детей, престарелые родители, не говоря уже о тетушках…

— Ты — недостойный лжец, сын лжеца и внук лжеца! — перебила его Мод и заговорила, запинаясь, на каком-то чужом языке, которого Стефан не понимал.

Торговец, очевидно польщенный, ударяя себя в грудь, ответил потоком непонятных слов и выразительных жестов. Стефану показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Мод и торговец пришли к соглашению. Торговец вручил ей отрез шелка, и они расстались, обменявшись изъявлениями уважения и благодарности.

— Я и не знал, что вам известно наречие язычников, кузина, — сказал Стефан, взяв у нее из рук отрез шелка. — Сколько же вы ему заплатили?

— Пять серебряных пенни. Это, конечно, тоже немало, но на дальнейшую торговлю ушло бы слишком много времени. Ко двору императора часто приезжали семиты, и мне удалось выучить несколько слов по-арабски, — ответила Мод, идя рядом со Стефаном через Чипсайд в сопровождении Джерваса и Олдит.

— Где вы научились так торговаться?

— На соломенных рынках в Италии и у одного хитроумного семита, который иногда давал императору советы по финансовым вопросам.

Стефан засмеялся.

— Сколько же я о вас еще не знаю! Хотел бы я знать, какие еще таланты скрываются за вашей очаровательной внешностью? — Он произнес это с легкостью, и Мод поняла, что кузен поддразнивает ее, но тем не менее не улыбнулась.

Добравшись до того места, где они оставили своих лошадей, Стефан велел Джервасу проводить Олдит до Вестминстера.

— Леди Мод отправляется со мной в Смитфилд, — с удивлением услышал он свои слова. Ведь он не собирался этого говорить!

Стефан взобрался в седло и наклонился, чтобы поднять Мод и усадить ее перед собой. Заметив, что Олдит смотрит на них с открытым ртом, всем своим видом выражая неодобрение, он поспешно пришпорил лошадь, чтобы Мод не успела передумать. «А как насчет того, чтобы самому передумать?» — спросил он себя. Что, черт побери, с ним происходит? Лошадь внезапно споткнулась, и Мод упала в его объятия. Все планы Стефана, такие ясные и очевидные минуту назад, теперь снова оказались под сомнением.

Было начало октября, его любимое время года. Глубокая синева неба, испещренного белыми пятнами облаков; воздух, прохладный и сухой; внезапные порывы ветра, напоминающие о том, что вот-вот начнется зима. Под предлогом того, что он хочет показать кузине достопримечательности Лондона, Стефан ехал через многолюдные улицы как можно медленнее, наслаждаясь ощущением тела Мод, заключенного в его объятия.

Он останавливался, чтобы показать ей простые деревянные дома с черепичными крышами, жилища зажиточных горожан, выстроенные из песчаника, харчевни, из которых доносились соблазнительные ароматы жареного мяса, и кожевников в лавках, склонившихся над работой. Мимо пробежала толпа орущих студентов. Стефан придержал лошадь и указал на группу подмастерьев, тренирующихся в стрельбе из лука.

— Вы, конечно, слышали о предстоящем праздновании Рождества? — спросил он.

— О да, несколько недель назад. В Виндзоре думают, что король решил воспользоваться случаем для того, чтобы объявить имя своего наследника. Я поздравляю вас.

— Ваш отец не говорил с вами об этом?

— Мой отец, как правило, не говорит ничего.

Стефан почувствовал, как тело ее напряглось.

— Даже насчет того, какое будущее ожидает вас?

— Насчет этого — особенно. Когда я спрашиваю, он говорит: «Всему свое время» — как кошка, играющая с мышью. — Мод помолчала. — Мне так обидно. Он заставил меня приехать сюда с такой поспешностью, словно от этого зависела чья-то жизнь, и вот я здесь, и оказывается, что спешить было вовсе некуда!

Стефан благоразумно решил воздержаться от ответа. Едва ли было бы уместно порицать короля: ведь Мод могла бы передать ему слова Стефана, причем без всякого злого умысла. Он лишь крепче обвил рукой ее талию, надеясь, что кузина ощутит безмолвное сочувствие с его стороны. Ему удалось отбросить все сомнения и просто наслаждаться ее близостью.

Наконец они добрались до Олдерсгейта. Здесь им пришлось дожидаться, пока их пропустят в городские ворота — двойные двери из тяжелого дуба, окованного железом. На массивных стенах высотой в восемнадцать футов, окружавших центр Лондона, стояли стражи, вооруженные длинными пиками, и внимательно наблюдали за входящими и выходящими людьми.

— Вы не устоите перед этим королем городов, — прошептал Стефан на ухо кузине. — Лондон покорил мое сердце в первый же день, когда я прибыл в него из Блуа.

— Но я видела Рим, Париж и другие великие города Римской империи, — возразила Мод. — В какое сравнение может идти с ними Лондон?

— Может, кузина. В свое время и вы поймете его очарование.