Роковая красавица

Гитары вдруг смолкли. Оборвался, как отрезанный, низкий, печальный голос. Марья Васильевна беззвучно заплакала, обняв склонившуюся на ее колени седую голову графа Аполлона Георгиевича Воронина. Цыгане молча сгрудились возле них. Молодой Воронин стоял, отвернувшись к стене. В уголке дивана тихо всхлипывала Настя, и князь Сбежнев, шепотом утешая ее, никак не мог вытащить дрожащими пальцами носовой платок.

Уезжали под утро. На улице было холодно, небо над куполом храма Христа Спасителя уже серело, две последние желтые звезды болезненно мерцали над безлюдной Пречистенкой. Сонные извозчики подогнали сани, уставшие цыгане медленно полезли в них. У крыльца приказчик Ворониных рассчитывался с Яковом Васильевичем. Илья сидел у края саней, старался не шевелиться: на его плече лежала лохматая голова заснувшего Кузьмы. Чуть поодаль на покрытой изморозью мостовой стояли Сбежнев и Настя.

– Целый вечер с ним одним…

Илья сказал это очень тихо, но вроде бы спавший Кузьма тут же заворочался:

– Ты про князя, что ли? – сонно пробормотал он. – Ну и что? С кем же ей еще быть? Жених все-таки…

– Кто?! – задохнулся Илья.

От его голоса Кузьма проснулся окончательно, поднял голову, удивленно захлопал глазами.

– А наши тебе не рассказали еще? Он, Сбежнев, нашу Настьку год назад в ресторане увидал и чуть не умер. Не поверишь, каждый день ездил, золото горстями возил. Девки от зависти все локти искусали. А к весне – бух! – предложение сделал. И не какое-нибудь, а всамделишное! Он, правда, не особо богатый, одно только прозванье, что князь… Но именье под Тулой имеется, и вроде даже доход с него какой-то. Хорошо, Яков Васильич не растерялся. За чем дело стало, говорит, – пусть ваша милость хору сорок тысяч заплатит и венчается.

– Уж прямо и венчается… – насмешливо протянул Илья, а Кузьма рассмеялся:

– Ты что! Это – обязательно! Настька иначе ни в жисть не согласится. Сколько предложений до этого было – отказывалась же. Купец Гречишников пятьдесят тысяч давал, рубаху на груди рвал, а она уперлась. Уж Яков Васильич орал – вся Живодерка дрожала! Но Настька никого не боится. Лицо, кричала, ножом изрежу, из пролетки на ходу прыгну и шею сломаю, если отдадите. Так и не пошла к Гречишникову, у того с расстройства запой двухнедельный случился. А Сбежнев сразу сказал, что сорока тысяч у него нет, но пусть Настька подождет, он достанет. Яков Васильич потом жалел, что все пятьдесят не запросил… Крепко князя Настька взяла! Теперь вроде бы сорок тысяч есть, и после Рождества свадьбу сыграем. Сбежнев ее в свое имение заберет. И будет наша Настька княгиней!

– Ну, дай бог… – пробормотал Илья, отворачиваясь. На его счастье, сани тронулись с места, и Кузьма, крепко обняв обеими руками футляр с гитарой, заснул снова.