Роковая красавица Наталья Гончарова

Но чем объяснить, что Наталья Николаевна терпела столько лет излияния Вяземского, его назойливые посещения, почему поддерживала она (хотя бы внешне) дружеские отношения с семьями Карамзиных и Вяземских, которых она должна была бы, по словам Екатерины Дантес, «упрекать во многих несчастьях»? Мы не знаем, в чем обвиняет Екатерина Николаевна этих людей, но Наталья Николаевна, вероятно, об этом знала, и именно в этом, мы полагаем, лежит объяснение ее поведения: она их боялась. В одном из своих писем Наталья Николаевна пишет, что женщина должна бояться общественного мнения: «законы света были созданы против нее, и преимущество мужчины в том, что он может не бояться». И хотя у нее и произошло что-то вроде ссоры с Вяземским, ей пришлось «примириться» с ним и поддерживать внешне дружеские отношения. Пушкин пал жертвою клеветы и ненависти великосветского общества, и это было слишком хорошо известно его жене. Но не ей было бороться с ним. Арапова пишет: «Она не принадлежала к энергичным, самостоятельным натурам, способным себя отстоять». Ради детей, которым предстояло жить в этом обществе, ради их будущего поддерживала она, как мы увидим далее, светские знакомства; не могла она порвать и с Карамзиными и Вяземскими, тесно связанными с этими кругами. Но положение в корне изменилось, когда Наталья Николаевна вышла замуж: она перестала бывать у Карамзиных. В последующие годы она, видимо, изредка встречалась с Вяземским, иногда они обменивались письмами. «Карамзиных я очень редко вижу, – пишет Наталья Николаевна Вяземскому в 1853 году. – Самой некогда заезжать, княгиня[168] всегда больна… Софи все бегает, но к нам никогда не попадает. Вечера их, говорят, многочисленны, но я на них ни разу не была». Вряд ли Наталье Николаевне было «некогда» заехать к Карамзиным, просто она не хотела больше посещать этот дом, и Софья Николаевна, как мы видим, тоже не бывала у нее. «Дружба» кончилась…

В письмах-дневниках 1841 года к Фризенгофам за границу есть письмо, которое рисует нам и чувства Натальи Николаевны, и ее отношение к так называемым друзьям.

«16 декабря (1841 г.)

…Я получила ваши хорошие письма, мои добрые, дорогие друзья. Спасибо, Ната, что ты потрудилась написать разборчиво, и пора было это сделать, мы уже начали подозревать вас в обмане.

Фризенгоф, я очень опасаюсь, как бы удовольствие, которое вы предвкушаете получить от чтения моего дневника, не было обмануто, он совершенно не интересен: я ограничиваюсь только изложением фактов, а что касается чувств, которые мы можем еще[169] испытывать, принимая во внимание наш возраст, то я вам о них не говорю. Могу сказать вам откровенно, заглянув в самые сокровенные уголки моего сердца, что у меня их нет. Саша, которую я на днях об этом спросила, может вам сказать то же самое. Я также ничего не скажу о тех, кто может за мной ухаживать. Часто люди становятся смешными, говоря об этом, и вы могли бы меня упрекнуть в самомнении, упрек, который вы мне часто делали, хотя я всегда хранила в отношении вас самое глубокое молчание о моих победах. Что касается Саши, то она сама может рассказать о своих. Она говорит, что их очень мало, а я ей приписываю больше.

Я очень вас жалею, милая Ната, что вы живете в чужой стране, без друзей. Хотя настоящие друзья встречаются редко, и всегда чувствуешь себя признательной тем, кто берет на себя труд ими казаться. Вы, по крайней мере, можете сказать, что оставили истинных друзей здесь, они вам искренне сочувствуют».

К глубокому сожалению, в архиве Араповой сохранилось всего 9 листов этих писем-дневников, очевидно, вернувшихся к Наталье Николаевне после смерти Натальи Ивановны. Фризенгофы пробыли много лет за границей, и если бы удалось обнаружить остальные письма, это было бы значительным вкладом в биографию Пушкиной. Но и эти немногие страницы дают нам представление о жизни сестер в начале 40-х годов и дополнительные штрихи к облику Натальи Николаевны. Мы видим, что беспокойство Вяземского в отношении ее поклонников в действительности не имело основания: сердце ее свободно. Но особенно интересны здесь ее мысли о друзьях: настоящие встречаются редко, будем же благодарны и тем, кто хочет ими казаться!