Роковая красавица Наталья Гончарова

Вот что писала Александра Николаевна брату Дмитрию в Петербург в 1832 году, когда еще был жив дед, прожигавший свою жизнь в столице: «Вот мы и опять брошены на волю божию: Маминька только что уехала в Ярополец, где она пробудет, как уверяла, несколько недель, а потом конечно еще и еще несколько, потому что раз она попала туда, она не скоро оттуда выберется. Я уже предвижу гнев дорогого Дедушки, когда он узнает об ее отъезде, и нисколько не удивлюсь, если он прикажет нам выехать отсюда и ехать к ней.

Сюда накануне отъезда Маминьки приехали Калечицкие и пробудут здесь до первого. Не в обиду будь сказано Дедушке, я нахожу в высшей степени смехотворным, что он сердится на нас за то, что мы их пригласили на такое короткое время. Тем более, что сам он разыгрывает молодого человека и тратит деньги на всякого рода развлечения. Таша пишет в своем письме, что его совершенно напрасно ждут здесь, так как ему чрезвычайно нравится в Петербурге. Это не трудно, и я прекрасно сумела бы делать то же, если бы он дал мне хоть половину того, что сам уже истратил. Куда не пристало старику дурачиться! А потом он на зиму бросит нас как сумасшедших в Заводе или в Яропольце. А это совсем не по мне. Если дела не станут лучше и нам придется прожить здесь еще зиму, мне серьезно хотелось бы знать, что намереваются сделать с нашими очаровательными особами. Нельзя ли, дорогой Митинька, вытащить нас из пропасти, в которой мы сидим, и осуществить наши проекты, о коих мы тебе так часто говорили? В этом случае, я надеюсь, можно бы даже уговорить Маминьку, если бы все вы были на это согласны. Ответь нам об этом поскорее».

Все три брата Гончаровы и Наталья Николаевна жили в Петербурге. Вполне естественно, что сестры мечтали о переезде туда, в этом, вероятно, и состоял их проект.

Вначале, судя по одному из писем Пушкина, предполагалось, что обе сестры будут устроены фрейлинами во дворец с помощью тетушки Е. И. Загряжской и Натальи Николаевны. Но Пушкину не нравилось участие жены в этих хлопотах.

«11 июня 1834 г. Петербург.

…Охота тебе думать о помещении сестер во дворец. Во-первых вероятно откажут; а во-вторых, коли и возьмут, то подумай, что за скверные толки пойдут по свинскому Петербургу. Ты слишком хороша, мой ангел, чтобы пускаться в просительницы. Погоди; овдовеешь, постареешь – тогда пожалуй будь салопницей и титулярной советницей. Мой совет тебе и сестрам быть подале от двора; в нем толку мало. Вы же не богаты. На тетку нельзя вам всем навалиться».

Потом, видимо, это сочли неудобным, и речь шла уже об одной Екатерине Николаевне, а Александра Николаевна, решили, будет жить у Пушкиных.

Надо сказать, однако, что поэт неохотно согласился на переезд сестер. Он привык распоряжаться всем сам – мы это видим по его письмам – и думал, что их присутствие будет его стеснять и обременять жену.

«Но обеих ли ты сестер к себе берешь? Эй, женка! смотри… Мое мнение: семья должна быть одна под одной кровлей: муж, жена, дети – покамест малы; родители, когда уже престарелы. А то хлопот не наберешься, и семейственного спокойствия не будет. Впрочем, об этом еще поговорим» (14 июля 1834 года).

Но, очевидно, в семье Пушкиных этот вопрос поднимался еще раньше и в принципе был уже решен, о том свидетельствуют письма Пушкина к жене.

«С хозяином Оливье я решительно побранился, и надобно будет иметь другую квартиру, особенно если приедут с тобою сестры» (30 июня 1834 года).

«Если ты в самом деле вздумала сестер своих сюда привезти, то у Оливье оставаться нам невозможно: места нет» (14 июля 1834 года).

Пушкин поссорился с Оливье, который приказывал дворнику запирать ворота в 10 часов вечера и тем стеснял его. Так что Пушкины, вероятно, переехали бы и независимо от сестер. Тут, кстати, подвернулся подходящий вариант: Вяземские уезжали за границу и Пушкину понравилась их квартира.

«Наташа, мой ангел, знаешь ли что? я беру этаж, занимаемый теперь Вяземскими. Княгиня едет в чужие края, дочь ее больна не на шутку; боятся чахотки» (26 июля 1834 года).

«Я взял квартеру Вяземских. Надо будет мне переехать, перетащить мебель и книги, и тогда уже, благословясь, пуститься в дорогу. Дай бог приехать мне к твоим именинам…» (3 августа 1834 года).

Так что почва для разговоров в Полотняном Заводе на эту тему фактически уже была подготовлена. Екатерина и Александра, конечно, умоляли Пушкиных взять их с собою, а положение сестер в семье действительно было так печально, что им нельзя было отказать.

В первых числах сентября Пушкины и Гончаровы выехали из Полотняного Завода. Александр Сергеевич, оставив их всех в Москве, поехал в Болдино по делам отцовского имения, где, как обычно, предполагал пожить и поработать.

Сестры провели некоторое время в Москве, готовясь к отъезду в Петербург. Наталья Николаевна съездила ненадолго в Ярополец проститься с матерью, взяв с собой только Машу, что очень огорчило Наталью Ивановну, полюбившую внука. Ни Екатерина Николаевна, ни Александра Николаевна к матери не поехали.