Роковая красавица Наталья Гончарова

Еще летом 1838 года, видимо, начались разговоры о возвращении Натальи Николаевны с семьей в Петербург. Ей было очень тяжело принять такое решение, вероятно, не хотелось делать это так быстро, но она пошла навстречу настояниям тетки Загряжской и сестры Александры Николаевны. «… Какие у нее планы на будущее, не выяснено, – писал с Завода 14 сентября 1837 года Дмитрий Николаевич сестре Екатерине, – это будет зависеть от различных обстоятельств и от добрейшей Тетушки, которая обещает в течение ближайшего месяца подарить нас своим присутствием, желая навестить Ташу к которой она продолжает относиться с материнской нежностью». Сохранилось письмо без подписи от 10 апреля 1839 года к Е. Н. Дантес за границу. Почти наверное можно сказать, что корреспонденткой была Нина Доля, лицо очень близкое семье Гончаровых. Она писала:

«Александрина и Натали в Петербурге, как вы знаете. Натали, естественно, было тяжело возвращаться туда, но тетка-покровительница все решила про себя, а когда она чего-нибудь хочет, то это должно совершиться».

Екатерина Ивановна, как мы уже говорили, не имела своей семьи и обожала Наталью Николаевну, считала ее «дочерью своего сердца»; очень любила она, как мы увидим далее, и детей Пушкиных. Поэтому вполне понятно ее стремление иметь эту семью возле себя, постоянно видеться с ней. Характер у Екатерины Ивановны действительно был властный, если уж она чего-нибудь хотела, «это должно было совершиться». Иван Николаевич писал брату Дмитрию из Царского Села 13 октября 1838 года:

«Тетушка здесь, и она мне сказала, что уже сняла дом, чтобы заставить сестер приехать, но она еще не знает, когда поедет».

Теперь стало известно, что Екатерина Ивановна приезжала в Завод осенью 1838 года. Об этом же пишет и Екатерина Дантес в письме к Дмитрию Николаевичу 26 мая 1839 года:

«Вы имели счастье принимать у себя вашу дорогую тетушку Катерину, приехавшую похитить у вас сестер».

Таким образом, очевидно, вопрос о возвращении сестер в Петербург осенью 1838 года был окончательно решен в Заводе после приезда Загряжской. О неожиданности этого решения говорится и в приводимом ниже письме Натальи Ивановны; она о нем не знала, а между тем Дмитрий Николаевич регулярно переписывался с матерью и ставил ее в известность обо всех семейных событиях. Екатерина Ивановна сумела уговорить Наталью Николаевну. Полагаем, что главным мотивом здесь были дети: им надо было дать образование, в столице была возможность устроить мальчиков в учебные заведения на казенный счет.

Уезжая из Петербурга в феврале 1837 года, Наталья Николаевна не думала, что уезжает навсегда, и, несомненно, предполагала вернуться. Подавая тогда же на высочайшее имя прошение об утверждении опекунов над детьми, Пушкина писала:

«…А как не только упомянутое выше движимое имущество покойного мужа моего находится в С. Петербурге, но и я сама должна для воспитания детей моих проживать в здешней столиции, и как при том все избранные мною в опекуны лица находятся на службе в С. Петербурге, то посему и прошу: Дабы высочайшим вашего императорского величества указом повелено было сие мое прошение принять, малолетних детей моих взять в заведывание С. Петербургской дворянской опеке и, утвердив поименованных выше лиц в звании опекунов детей моих, учинить распоряжение, как законы повелевают».[141]

Уговаривая Наталью Николаевну вернуться, тетушка обещала оказывать ей всяческую помощь. Как видим, она сняла для нее дом (вероятно, квартиру). Несомненно, в решении этого вопроса не последнюю роль играла и Александра Николаевна. Екатерина Ивановна уже подготовила почву для принятия ее во фрейлины к императрице, и, конечно, легко можно себе представить, в какой восторг от подобной перспективы пришла Александра Николаевна и как она уговаривала сестру не лишать ее счастья устроить свою судьбу. Наталья Николаевна, нежно любившая ее, не могла ей отказать. И наконец, начатые Опекой хлопоты по выкупу Михайловского у совладельцев также требовали ее присутствия в Петербурге. Вот совокупность всех этих обстоятельств и заставила Наталью Николаевну согласиться на возвращение в столицу раньше, чем она хотела бы, хотя, конечно, как совершенно верно замечает Нина Доля, ей было тяжело принять такое решение. Но, как всегда, она ставила интересы близких выше своих чувств и переживаний…

Видимо, в начале ноября 1838 года Загряжская и сестры с детьми выехали в Москву, откуда Наталья Николаевна и Александра Николаевна ездили в Ярополец проститься с матерью, а Екатерина Ивановна, очевидно, ждала их в Москве.

12 ноября Наталья Ивановна писала старшему сыну:

«…Твои сестры неожиданно приехали ко мне проститься перед отъездом в Петербург. Дай бог, чтобы они не раскаялись в этой затее, которая в глазах здравомыслящих людей мало похвальна. Старшая, без сомнения, больше всех виновата, но это однако нисколько не оправдывает и младшую».