Роковая кукла

– Зачем? – спросил он. – Какой в этом смысл? Все равно не смог бы ее остановить.

– Я бы выколотил дурь из ее упрямой головы, – негодовал я.

– Все равно это бы ее не остановило, – настаивал Свистун. – Шла за своей судьбой. Ничья судьба не может стать судьбой другого. Не потерпит никакого насильственного вмешательства. У Джорджа – своя судьба. У Тэкка – своя. У Сары тоже своя судьба. Моя судьба принадлежит только мне.

– К черту судьбу! – заорал я. – Посмотри, до чего она их всех довела. Джордж и Тэкк испарились, а теперь Сара. Я должен пойти и вытащить ее оттуда…

– Не надо вытаскивать, – протрубил Свистун, распухая от негодования. – Нельзя этого делать. Пошевели мозгами! Не лезь не в свое дело.

– Но она же чихать хотела на нас!

– Ничего подобного, – упрямо гудел Свистун. – Сказала мне, куда собирается идти. Взяла с собой Пэйнта, чтобы доехать до места, а потом отошлет его обратно. Оставила винтовку и боеприпасы. Сказала, что они могут нам пригодиться. Потом объяснила, что у нее не хватит духу проститься с тобой. Плакала, когда уходила.

– Она просто дезертировала, – отрезал я.

– И Джордж сбежал, и Тэкк?

– Тэкк и Джордж не в счет.

– Мой друг, – сказал Свистун, – мой друг, честное слово, я тебе очень сочувствую.

– Оставь эти слюнявые сантименты при себе, – прорычал я. – Не то я пошлю тебя к чертовой матери.

– А это очень плохо? – спросил он.

– Да, очень.

– Ничего, потерплю, – ответил он.

– Что ты будешь терпеть? – кричал я. – Терпеть, пока возвратится Сара? Да тебе на это наплевать. Все, хватит, я иду за ней…

– Дело не в Саре, дело во мне. Надеялся, что могу подождать, но уже слишком поздно и ждать больше нельзя.

– Свистун, перестань нести околесицу. О чем ты говоришь?

– Должен уйти от тебя сейчас, – объяснил Свистун. – Больше не могу оставаться. Слишком долго был в своей второй сущности и должен переходить в третью.

– Послушай, – сказал я, – ты ведь без устали говоришь о своих многочисленных сущностях еще со времени нашей первой встречи.

– Должен пройти три фазы, – торжественно заявил Свистун, – сначала первую, потом вторую, а затем третью.

– Постой-ка, вот оно что, – догадался я, – ты трансформируешься, как бабочка. От гусеницы к кокону, а затем уже превращаешься в бабочку…

– Ничего не знаю ни о каких бабочках.

– Но за свою жизнь ты ведь успеваешь побывать в трех состояниях?

– Вторая стадия должна была продолжаться несколько дольше, – с грустью промолвил Свистун, – если бы мне не пришлось на время перейти в свою третью сущность, чтобы ты смог разглядеть, что же в действительности представляет собой этот ваш Лоуренс Найт.

– Свистун, – сказал я, – мне очень жаль.

– Не стоит огорчаться, – ответил Свистун. – Третья сущность – это прекрасно. Она желанна. Великое счастье предвкушать ее наступление.

– Ну ладно, черт с тобой, – сказал я, – если так надо, то переходи в свое третье состояние. Я не обижаюсь.

– Мое третье я – за пределами этого мира, – прогудел Свистун. – Это не здесь. Это – вовне. Не знаю, как объяснить. Очень грустно, Майк. Жалко себя, жалко тебя. Очень жаль, что мы расстаемся. Ты дал мне свою жизнь, а я дал тебе свою жизнь. Мы прошли вместе по трудному пути. Нам не нужно было слов, чтобы разговаривать. Охотно бы разделил свою третью жизнь с тобой, но это невозможно.

Я сделал шаг вперед и встал на колени. Мои руки потянулись к нему, а его короткие щупальца обвили их и сомкнулись в крепком пожатии. И в этот момент, когда мои руки и его конечности сомкнулись, я знал, что рядом друг. На какое-то время я словно погрузился в бездну его существа, а в моем сознании замелькали мириады его мыслей, воспоминаний, надежд, зазвенели мелодии его мечтаний, открылись тайны его души, цель его жизни (хотя я не уверен, что действительно ее уловил), передо мной раскрылась невероятная, потрясающая и почти не поддающаяся постижению структура общества, в котором он жил; проявилась затейливая радужная гамма фантастических нравов этого общества. В мой разум ворвался стремительный поток, наводнивший его бурлящим морем информации и чувств – яростью, счастьем и восторгом.