Роковая кукла

Больше всего ему нравилось наблюдать себя сквозь призму восприятия Виллиса. Попрыгунчик относился к Джиму с теплотой и мягким юмором. Джим «на экране» был лишен величия, но окружен глубокой заботой; его любили, но не уважали. Он, то есть сам Джим, был большим бестолковым слугой, полезным, но прискорбно ненадежным в своих поступках, подобно плохо выдрессированной собаке. Что до других человеческих существ, то они представляли собой загадочные создания, в общем безвредные, однако непредсказуемо опасные при движении. Это представление попрыгунчика о людях чрезвычайно позабавило Джима.

Так, день за днем, неделя за неделей, разворачивались события, включая даже периоды темноты и спокойствия, когда Виллис сворачивался, чтобы поспать, или когда его запирали. Вот дело дошло до Малого Сёртиса и до плохого периода, когда Джим пропал. Хоу предстал в качестве презираемого голоса и пары ног. Бичер был безликим ничтожеством. Так продолжалось, шаг за шагом, и Джим почему-то не устал и не утомился. Он просто был внутри цепи событий и разорвать ее ему было не проще, чем Виллису, — да он, собственно говоря, и не пытался. В конце концов она завершилась в марсианском городе Циния, и все погрузилось во тьму и безмолвие.

Джим вытянул затекшие ноги; постепенно становилось все светлее. Он оглянулся, но Гекко все еще пребывал в глубоком трансе. Он посмотрел назад и обнаружил: в том, что казалось ему монолитной стеной, открылась дверь. Он заглянул в находящуюся по другую ее сторону комнату, тщательно имитирующую, как это часто случается здесь, наружный пейзаж: буйная растительность, присущая скорее морскому дну к югу от Цинии, чем местной пустыне.

В комнату вошел марсианин. Никогда потом Джим не мог подробно описать его облик, так как его лицо и, в первую очередь, глаза приковали к себе всё внимание. Выходцу с Земли всегда трудно определить возраст марсианина, однако у Джима возникла твердая уверенность, что этому марсианину очень много лет — больше, чем его отцу, даже больше, чем доктору Макрею.

— Джим Марлоу, — отчетливо произнес туземец, — приветствую тебя, Джим Марлоу, друг моего народа и мой друг. Я дам тебе воды.

Он говорил по-английски, и его интонации слегка напоминали кого-то.

Никогда прежде не доводилось Джиму слышать, как марсианин говорит на земном языке, но он знал, что кое-кто из них владеет английским. Возможность говорить по-своему явилась необычайным облегчением:

— Я пью с вами. Желаю вам всегда наслаждаться чистой и обильной водой.

— Спасибо, Джим Марлоу.

Настоящая вода не появилась, да в ней и не было необходимости. Затем последовал период вежливого молчания, во время которого Джим размышлял над голосом марсианина. Он казался на удивление знакомым и слегка напоминал голос отца, хотя, с другой стороны, он заставлял вспомнить и дока Макрея.

— Ты огорчен, Джим Марлоу. Твоя беда — наша беда. Как я могу помочь тебе?

— Мне ничего не надо, — ответил Джим. — Только добраться домой вместе с Виллисом. Они забрали Виллиса. Зачем они сделали это?

Последовавшая пауза тянулась даже дольше, чем предыдущая. Наконец марсианин ответил:

— Стоящий на земле не видит того, что за горизонтом, но Фобос видит все.

Он секунду помедлил, прежде чем произнести слово «Фобос». Как бы поясняя, он добавил:

— Джим Марлоу, я только недавно выучил твой язык. Прости меня, если я запинаюсь.

— Что вы, вы говорите великолепно! — совершенно искренне сказал Джим.

— Я знаю слова, но что они обозначают мне не всегда ясно. Скажи, Джим Марлоу, что такое «ландонзупарк»?

Джиму пришлось просить его повторить фразу, прежде чем стало ясно, что речь идет о Лондонском зоопарке. Джим попытался объяснить, но был вынужден остановиться еще до того, как закончил свою мысль. От марсианина повеяло такой холодной, неумолимой яростью, что Джим испугался.

Спустя некоторое время настроение марсианина резко изменилось, и Джим вновь купался в теплом потоке дружелюбия, который изливался на него подобно солнечным лучам и был не менее реален, чем свет Солнца.

— Джим Марлоу, ты дважды спас малыша, которого ты называешь «Виллис», от… — здесь он использовал сначала неизвестный Джиму марсианский термин, затем заменил его на «водянщиков». — Ты много таких убил?

— Штук несколько, я думаю, — ответил Джим и добавил: — Я убиваю их при каждой встрече. Они стали слишком умными, чтобы подолгу болтаться рядом с колониями.

Марсианин, казалось, обдумывал услышанное, но вновь сменил тему, когда, наконец, решил ответить:

— Джим Марлоу, два, а возможно, три раза ты спас малыша; один, а возможно, два раза наш малыш спас тебя. С каждым разом вы все больше привязывались друг к другу. День за днем вы все больше привязывались друг к другу, и теперь вы оба будете несчастны порознь. Не уходи отсюда, Джим Марлоу, оставайся. Я приветствую тебя в моем доме как сына и друга.

Джим покачал головой:

— Я должен идти домой. На самом деле, я должен идти домой прямо сейчас. Это очень великодушное предложение, и я хотел бы поблагодарить вас, но…