Роковая любовь

— Да не оправдывайся, — сказал Баро. — Вашей вины в этом нет. Просто девочка переволновалась, понимаешь, переволновалась.

— Рубина, может быть, она уже проснулась? — нетерпеливо спросил Миро.

— Наберись терпения, подожди до завтра, — притормозила его Рубина.

И Бейбут тоже подхватил:

— Да-да, конечно. Пусть отдохнет. Наберись терпения.

— Хорошо… — вздохнул Миро.

Тогда и Бейбут сказал то, что должен был сказать, да все стеснялся, боясь обвинений в бездушии:

— Я вот что хотел спросить, Баро. Только пойми меня правильно. Но я должен знать, сможет Кармелита участвовать в представлении, или ее лучше заменить?

Баро гордо расправил плечи и брови:

— Моя дочь ни от чего не отказывалась. Я поговорю с ней.

* * *

Следователь Бочарников напоследок все же заглянул к Максиму. Хотя внутренне уже понимал, что дело это совершенно безнадежное. Точнее, даже и дела никакого нет. Кто ножичком баловался — неизвестно, никаких следов и намеков. И сам пострадавший вообще ничего говорить не хочет. Нуда и бог с ним. Главное, что жив остался. А остальное — его личное дело. Хочется ему покрывать покушавшегося, пусть покрывает. Еще неизвестно, почему он это делает. А может, за этим какая-то его личная вина стоит, такая, что лучше молчать о ней.

Поговорив с Максимом (для порядка), Бочарников с легким и чистым сердцем пошел к себе в отдел.

Не хочет парень открывать дело — ну и не надо. Баба с возу — кобыле легче. А ножик, который на месте преступления остался, пусть в вещдоках, заархивированный, пылится.

А Максим почувствовал удивительную легкость. Во-первых, с милицией развязался. Во-вторых, с ранением творилось что-то удивительное. В последний раз Палыч принес ему какой-то удивительный бальзам собственного изготовления. Запашок у него, правда, был еще тот — настоящее домашнее лекарство. Но Максим с Палычем все же уговорили сестричек при перевязке мазать рану этим бальзамом.

И она стала заживать прямо на глазах.

Глава 28

Услышав, что пришел Астахов, Тамара подошла к туалетному столику. Начала прихорашиваться перед зеркалом. Астахов вошел в комнату. Женушка бросилась навстречу мужу с самой лучезарной улыбкой:

— Милый! Наконец-то.

Тамара обняла и расцеловала мужа:

— Ну, как съездил? Что-то случилось?

Астахов стоял холоден как лед.

— Случилось, — и показал блузку. — Это что?

— Блузка. Ты что, сам не видишь?

— Как эта блузка оказалась в конторе автосервиса?

Тамара громко фыркнула:

— Оставила. А в чем дело? Я не понимаю. Что ты так разошелся из-за какой-то блузки? Коля, ты что, ревнуешь меня? Это даже приятно…

— Тамара, я не шут гороховый. И не позволю, чтобы надо мной смеялись.

— Боже мой! Ну что тут такого? Ну, оставила я эту треклятую блузку! Кстати, она очень недорого стоила… Ты что, думаешь, что я тебе изменяю с этим?

— Только не надо мне рассказывать, что у него есть невеста. Это я уже слышал.

— Естественно, слышал. Ведь у него действительно есть невеста…

— И как ее зовут?

Тамара уже даже открыла рот, чтобы что-то сказать, да так и не сказала. А про себя подумала: «Ай-яй-яй, как нехорошо не знать, как зовут невесту Игоря!»

— А… О… Слушай, забыла. Не помню… Он ее называл… Как-то так странно… Имя вроде бы и понятное, но немного необычное. Слушай, если нужно, я могу у него спросить…

— Неужели ты не понимаешь, что я не верю ни одному твоему слову!

«Все! — поняла Тамара. — Вот теперь точно пора плакать. И даже не заплакать, а зареветь!»

И заревела, причем весьма натурально.

— Почему? Почему? Я ничего не хотела сделать плохого. Блузки-заколки. Обычные бабские дела… Что за мелочные подозрения?

И, как всегда, она попала в точку. Именно в эту секунду Астахов оказался не готов к ее плачу. И к тому же, внутренне ему самому уже очень хотелось покончить с этой пренеприятной историей, поверив в более-менее убедительную версию:

— Так, так, так, давай без слез…

— Хорошо, и ты… сам вот подумай… — сказала Тамара, всхлипывая. — Если без блузки… что ж я, по-твоему, домой без одежды приехала? Как ты это представляешь? Через весь город — и без одежды?

— Честно говоря… Я об этом не подумал… — улыбнулся Астахов.

— Когда ты уезжал, — сказала Тамара, понемногу успокаиваясь, — ты обещал, что мы все начнем с начала… И вот такое у нас начало. А почему ты у Игоря не спросил, что делала моя блузка в его конторе? А то все на меня. Почему?

— Я спрашивал… — потупился Астахов.

— И что?

— Он сказал… то же самое… А что это за девушка у него?

— Хорошая, серьезная. Хозяйственная…

— Да? Слушай. Есть мысль. А давай возьмем горничной к нам в дом. Ты знаешь, как я не люблю брать чужих, со стороны. Еще нарвешься на какую-нибудь воровку. А тут… все же невеста Игоря. Давай, — мы же давно собирались.

— Тебе что, не нравится, как я веду хозяйство?

— Нравится. Но ты же всегда жаловалась, как тебе тяжело заниматься домашней работой. Несмотря на всю импортную технику.

— Да, но…

— Все решено. Скажи Игорю, что может присылать ее хоть завтра.

— Заодно и я на нее посмотрю.

Астахов вышел из комнаты, довольный своим редким умением принимать смелые и точные решения.

* * *