Роковая Маруся

Словом, со стороны казалось, что это не он ее уговаривает, а она его – то ли не обижаться на то, что сегодня не может, то ли – не огорчаться сильно, потому что в любой другой день – пожалуйста, с дорогой душой, а сегодня – ну никак; затем она уже сама выглядела очень огорченной, что не может ехать, она уже оправдывалась, что если бы не папа, не сестра, не Вася, который убьет, если не приеду, если бы… да мало ли кто еще, у каждой по-разному; еще через минуту неуверенно пожимала плечами и улыбалась, а еще через минуту Володя брал из ее руки сумку, провожал к машине, знакомил с ребятами и возвращался за следующей. Последнюю девушку он взял за семь минут до курантов, все кинулись в машины и рванули, но до дома, конечно, доехать не успели, встали где-то на полпути, включили радио на всю катушку и фары машин, вышли, все перезнакомились, открыли шампанское, достали стаканы; из открытых машин на весь проспект начали бить куранты, шел крупный снег и красиво падал в шампанское, белое – в золотое, а одна девушка, которая сопротивлялась и не хотела ехать дольше всех, уже кружилась, смеясь, по шоссе и ловила стаканом крупные снежинки, и все вслух хором считали: девять… десять… одинадцать, выпили, дико хохотали и стали говорить наперебой, что такого Нового года у них еще не было, что так – не встречали никогда. А режиссер праздника Тихомиров стоял с видом «ну я же говорил… и потом будет еще лучше».

Потом сели в машины и поехали дальше, и девушки уже совсем не боялись и даже не стеснялись, уже все вокруг были свои; наверное, Володя все-таки угадывал или вычислял на улице девушек, в которых слабо билась или дремала до поры авантюрная жилка. Многие женщины склонны к авантюризму, только даже не предполагают этого в себе, пока какой-нибудь Тихомиров им на это не укажет, и тогда они (неожиданно для себя и ужасно греховно!) подумают: «А что, так и жить всю жизнь? Домой, на работу, на работу, домой… или в институт, домой, в магазин… и все?!.. Что, так и не будет ни одного приключения? Неужели так ничегошеньки и не будет?!» И неосознанно тянет свернуть с колеи неведомо куда и посмотреть – что там, а тут, откуда ни возьмись, очень кстати – Тихомиров, и, глядь, уже едут, хохоча, в двух машинах с незнакомыми, но очень симпатичными и веселыми ребятами. А те их, поскольку уж все равно не успели и встретили Новый год не дома, везут еще и на Ленинские горы (теперь это Воробьевы горы. Это я для будущих читательских поколений поясняю, поскольку они, натурально, после «Войны и мира» примутся сразу за мою «Марусю» и поди объясни им тогда через сто лет, что это за Ленинские горы такие).

А потом один безумный молодой человек, а это не кто-нибудь, а автомобильный каскадер Сашка Шабанов, покажет им головокружительный спуск на машине с этих Ленинских гор, этакий автомобильный слалом между деревьями, и они будут при этом не снаружи, а внутри машины; и когда они в два приема катаются вот таким образом в Сашкином форде – это вам почище, чем американские горки, потому что риск – настоящий, и визг девушек – тоже настоящий, а не от безопасного восторга на аттракционе. А потом ехали домой, опять в сопровождении шампанского, и дома Тихомиров тоже каким-то образом умел сделать так, чтобы две девушки (абсолютно не возражая, а наоборот – весело) уже наводили порядок в квартире, еще двое – накрывали на стол, а последняя – мыла на кухне вчерашнюю посуду, то есть они были здесь уже совсем свои, уже хозяйки, и все уже приблизительно разобрались по парам, так что получалось, будто семейные пары, знакомые друг с другом тыщу лет, в очередной раз вместе празднуют Новый год.