Роковая монахиня

Позже он припомнил, что как раз в это время услышал звук почтового рожка; конечно, это был рожок грейфсвальдской почтовой кареты, которая отъезжала в Ной-Варп, — пожалуй, единственное, что напомнило ему в тот момент о мире людей. Долю еще сидел Фриценхофер под кафедрой — все его тело, руки и ноги онемели. Вернувшись наконец домой — он едва помнит, как это произошло, — он дал обет никогда больше не воровать в церкви, когда с ужасом обнаружил в руке кисточку от кафедрального покрывала. Эта кисточка с тех пор всю жизнь висела у него перед глазами. Как только он хотел куда-нибудь забраться, она пугала ею с оконных гардин, и забыл он об этой роковой кисточке только тогда, когда сам повис на виселице где-то в Голштинии.

Хотя пребывание привидения в общей сложности длилось не более часа, разговоров после него в славном городе Анкламе хватило на многие недели. До признания Фриценхофера жители города ничем не ограничивали свою фантазию на этот счет, а так как каждый утверждал, будто что-то видел, то список мест, где побывало привидение, рос не по дням, а по часам. И это было естественно, потому что контраргументы не выдерживали строгой критики. Воровской бандой привидения быть не могли — как бы они в Анкламе нашли пропитание? Времена мистических орденов давно прошли. Для похищения в городе вряд ли что можно было найти. Наконец, фальшивомонетчики — наиболее правдоподобное объяснение — в те времена давно уже не могли поддерживать курс новой монетой.

В результате признания Фриценхофера естественным объяснением стало сверхъестественное. Даже мудрый муниципальный совет вынужден был его использовать, так как естественного объяснения явно не хватало. А среди горожан оно получило всеобщее распространение; к тому же вспомнили, что в том доме и раньше замечали свет и что много месяцев назад там однажды пришлось расквартировать военных, так как город был в то время переполнен войсками. Таким образом о привидении под именем Анкламского призрака стало известно во всей Померании; в народе назвали его Проклятым Ротмистром, поскольку среди расквартированных военных якобы был некий ротмистр.

Эта история так бы и не прояснилась, если бы магистрат не упомянул о привидении в своем ежемесячном отчете. В те времена в Берлине не могли допустить существования призрака, особенно в официальных бумагах. Поскольку во время Семилетней войны прусское государство было наполнено боевым духом, оно не могло мириться с тем, что по нему разгуливают еще какие-то, сомнительные духи. Поэтому из Берлина была послана комиссия и проведено тщательное расследование.

У жестянщика и служителя муниципального совета взяли письменные показания, один за другим были опрошены жители города, и выявились многие интересные вещи, хотя зачастую и не имеющие прямого отношения к делу. Дом, вызвавший такой переполох, обследовали и, теперь уже за счет государства, снесли — в результате не нашли ничего, кроме каменного фундамента. Самым странным, однако, было то, что бургомистр стал отказываться от многих своих предыдущих высказываний и подтвердил лишь тот факт, что черный призрак стучал в дверь; в отношении же белого и серого привидений и эпизода с фонарем он утверждал теперь, что все это ему приснилось. То же самое произошло и с вором Фриценхофером, который признался, что, возможно, он просто видел сон. Наступление шведов прервало расследование, однако в ходе его все же было установлено, что в ту ночь через Анклам в Ной-Варп проезжал на почтовой карете мужчина в черном плаще. Это по крайней мере доказывало, что искомый призрак прибыл в Анклам обычным транспортным средством.