Роковая музыка

Аркканцлер удобно расположился за своим любимым бильярдным столом.

От казенного письменного стола он давным-давно избавился. Бильярдный стол гораздо удобнее. С него ничего не падает, в лузах можно хранить кучу всяких безделушек, а когда Чудакулли становилось скучно, он сметал со стола все бумаги, чтобы заложить пару эффектных карамболей [13]. Возвращением бумаг обратно на стол он себя не утруждал. Из богатого личного опыта аркканцлер знал: действительно важные вещи никогда не записываются, потому что о самом важном люди всегда помнят и не отстанут от тебя, пока не добьются своего.

Он взял ручку и задумчиво сунул ее в рот.

Наверн Чудакулли работал над мемуарами. Пока что он придумал только название: «Вдоль По Анку С Орбалетом, Удачкой И Посахом С Нехилым Набалдашником».

«Нимногие знают, — написал он, — что река Анк засилена агромным каличеством рыбных арганизмов…» [14]

Он отбросил ручку и помчался по коридору в кабинет декана.

— Это чтотакое? — взревел он.

Декан аж подскочил.

— Это… это… это — гитара, аркканцлер, — пробормотал декан, поспешно отступая под натиском аркканцлера. — Я только что ее купил.

— Это я вижу.И слышу.Но что ты тут пытаешься изобразить?

— Я… э-э… пытался сыграть… э… соло. — Декан помахал перед лицом Чудакулли плохо отпечатанными нотами.

Аркканцлер выхватил книгу у него из рук.

— «Самомучитель для Начинающих Гитарников Блерта Фендера», — прочел он вслух. — «Дабей Успех в Игре за 3 Легких Урока и 18 Тяжелых». Гм, ничего не имею против гитар: аромат цветов в воздухе, подглядывание за младыми девами майским утром и все такое прочее, но это была не игра.Это был шум.А что должно былополучиться, смею спросить?

— Отрывок в пентатонном диапазоне ми с использованием мажорной септимы в качестве проходного тона.

Аркканцлер уставился на открытую страницу.

— Но здесь говорится: «Урок Один: Эта Струны».

— Гм, гм, гм, понимаешь, я чуточку забежал вперед, — застенчиво ответил декан.

— Ты никогда не отличался пристрастием к музыке, декан, — сказал Чудакулли. — И это было одной из твоих положительных черт. Откуда такой внезапный интерес… кстати, а что этоу тебя на ногах?

Декан опустил взгляд.

— Мне показалось,что ты стал выше, — с подозрением произнес Чудакулли. — Ты что, стоишь на паре досок?

— Это просто… толстые подошвы, — пробормотал декан. — Гномы… они придумали, по-моему… не знаю… нашел в шкафу… Садовник Модо говорит, настоящая манная каша.

— По мне, так он прав.

— Это такой эластичный материал для подошвы, — уныло протянул декан.

— Э… прошу прощения, аркканцлер…

В дверях стоял казначей. Из-за него выглядывал грузный краснолицый мужчина.

— В чем дело, казначей?

— Гм… этот господин, у него…

— Я насчет вашей обезьяны, — перебил его мужчина.

Чудакулли мгновенно повеселел.

— Да?

— Очевидно… э-э… библиотекарь сты… снял колеса с телеги этого господина, — продолжал казначей, который как раз сейчас переживал очередную жесточайшую депрессию.

— Ты уверен, что это был библиотекарь? — спросил аркканцлер.

— Толстый, рыжая шерсть, говорит «у-ук».

— Он. Ну надо же. Интересно, на что ему сдались эти колеса? Но, знаешь, есть такая поговорка… пятисотфунтовая горилла спит где захочет.

— А трехсотфунтовая обезьяна может вернуть мне мои колеса? — стоял на своем возница. — Предупреждаю, если я не получу назад свои колеса, у вас будут большие неприятности.

— Неприятности? — уточнил Чудакулли.

— Да, и не думайте, что вам удастся меня напугать. Я не боюсь волшебников. Все знают правила, вы не имеете права использовать магию против гражданских лиц. — Мужчина наклонился к Чудакулли и поднял кулак.

Чудакулли щелкнул пальцами. Налетел порыв ветра, потом кто-то квакнул.

— Я всегда считал это скорее указанием, — мягко сказал он. — Казначей, отнеси эту лягушку на клумбу, а когда он снова станет самим собой, дай десять долларов. Десяти долларов хватит?

— Квак! — поспешила согласиться лягушка.

— Отлично. А теперькто-нибудь объяснит мне наконец, что происходит?

Где-то внизу раздался грохот.

— Почему мне кажется, что это не тот ответ, которого я ждал? — спросил Чудакулли у мира в целом.

Слуги накрывали столы для ленча. Обычно это занимало много времени. В связи с тем что волшебники относились к принятию пищи крайне серьезно и оставляли после себя жуткий беспорядок, столы постоянно либо накрывали, либо убирали, либо занимали. Только на раскладку приборов уходила уйма времени. Каждому волшебнику требовалось девять ножей, тринадцать вилок, двенадцать ложек и одна трамбовка, не считая бокалов для вина.

Волшебники часто прибывали в зал гораздо раньше времени, назначенного для очередного приема пищи. На самом деле зачастую они даже не уходили. Вот и на этот раз за столом сидел волшебник.

— По-моему, это современный руноплет, — поднял брови Чудакулли.

Профессор держал в каждой руке по ножу. Перед ним стояли солонка, перечница, горчичница и подставка для печенья. Рядом лежали две массивные крышки от супниц. Он отчаянно молотил по ним ножами.