Роковая музыка

Она знала это место. Даже была там однажды. Вдоль дороги установили новую ограду, но легче от этого не стало.

И время она тоже знала.

Именно после случившегося этот изгиб назвали Поворотом Мертвеца.

– Привет, Щеботан!

Бадди взял аккорд и встал в свою фирменную позу. Его окружало едва заметное белое сияние, похожее на блеск дешевых бус.

– А! А-а-а! И-и-и-и!

Приветственные крики превратились в уже знакомую стену звука.

«Я думал, что нас убьют люди, которым мы не нравимся, – подумал Золто. – А теперь мне кажется, мы погибнем от рук людей, которые нас обожают…»

Он осторожно огляделся. Вдоль стен стояли стражники, капитан у них был не дурак… «Надеюсь, Асфальт подогнал телегу туда, куда я его просил».

Он посмотрел на сверкающего в свете рампы Бадди.

«Пара выступлений на бис, потом вниз по черной лестнице и прочь отсюда», – подумал Золто. Кожаная сумка была прикована цепью к ноге Клиффа. Любому попытавшемуся ее украсть придется утянуть с собой и барабанщика, весившего целую тонну.

«Я даже не знаю, что мы будем играть, – подумал Золто. – И никогда не знал. Просто дую в трубу… и все. Это неправильно… Что-то тут не так».

Бадди взмахнул рукой на манер дискобола, и аккорд буквально прыгнул в уши зрителей.

Прежде чем музыка Рока заполнила его душу, Золто успел подумать: «Я умру. Это – часть музыки. Причем умру очень скоро. Я чувствую это. Каждый день. Смерть все ближе…»

Он снова взглянул на Бадди. Тот осматривал зал, словно искал кого-то в вопившей толпе.

Они сыграли «Музыку, Которая Трясет». Они сыграли «Туман Над Капустой». Они сыграли «Стремянку В Облака». (И сотни людей в зале поклялись, что утром же пойдут и купят гитары.)

Они играли с сердцем и особенно с душой.

Выбраться из зала им удалось только после девятого выступления на бис. Толпа все еще топала ногами, требуя музыки, когда они через окно в туалете спустились в переулок.

Асфальт высыпал содержимое мешка в кожаную сумку.

– Еще семьсот долларов! – объявил он, помогая музыкантам забраться на телегу.

– Отлично, – одобрил Золто. – А мы получаем всего по десять долларов.

– Скажи об этом господину Достаблю, – предложил Асфальт, когда лошади зацокали копытами, направляясь к городским воротам.

– Обязательно.

– Это неважно, – промолвил Бадди. – Иногда нужно работать ради денег, а иногда – ради представления.

– Ха! Ну уж нет, пусть другие ради этого работают!

Золто пошарил под сиденьем. Асфальт догадался поставить туда два ящика пива.

– Фестиваль – уже завтра, слышите, ребята? – проворчал Клифф.

Они миновали арку ворот. Даже здесь был слышен топот тысяч и тысяч ног.

– А после него мы заключим новый контракт, – кивнул гном. – Со множеством нулей.

– Нули есть и сейчас, – сказал Клифф.

– Да, но цифр перед ними нет. Эй, Бадди!

Они обернулись. Бадди спал, прижав к груди гитару.

– Погас, как свеча, – хмуро промолвил Золто.

И отвернулся. Дорога уходила вдаль, бледная под светом звезд.

– Ты говорил, что хочешь просто играть, – вспомнил Клифф. – Говорил, что слава тебе не нужна. Ну, а что ты скажешь сейчас, когда куча золота лежит под твоими ногами, а девушки бросают к твоим ногам кольчуги?

– Придется с этим мириться.

– Вот разбогатею и куплю себе каменоломню, – мечтательно произнес тролль.

– Да?

– Да. В форме сердца.

Темная ночь накануне грозы. Карета без лошадей, проломив хлипкую, по сути дела бесполезную, ограду, падает с обрыва. Кувыркаясь в воздухе, она достигает далекого дна ущелья – пересохшего русла реки, – где и рассыпается на части.

Вспыхивает вытекшее из каретных фонарей масло, раздается взрыв, и из клубов едкого дыма – трагедия тоже подчиняется законам жанра – выкатывается горящее колесо.

Самым странным было то, что Сьюзен не испытала при этом абсолютно никаких чувств. Она могла печально созерцать происходящее – потому что в таких обстоятельствах печаль уместна. Она знала, кто находится в карете. Но это уже произошло. И она ничего не могла сделать, чтобы это предотвратить, потому что, если бы она это предотвратила, ничего бы не произошло. Поэтому она просто смотрела, как все произошло. И ничего не предприняла. И это произошло. (Слишком много «произошло», но что поделать, если так все происходило?)

Она чувствовала, как логика ситуации устанавливается на место, подобно огромным свинцовым блокам.

Возможно, где-то этого не случилось. Возможно, карету занесло в другую сторону, возможно, под колесо попал нужный камень, возможно, карета вообще поехала по другой дороге, возможно, кучер вовремя вспомнил о резком повороте. Но такие возможности существуют только при условии существования данной ситуации.

И это было не просто знание. Это знание пришло из разума очень, очень древнего.

«Иногда единственное, что ты можешь сделать для людей, – это поприсутствовать».

Она отвела Бинки в тень под скалой и стала ждать. Через пару минут она услышала звук падающих камней, и по незаметной, почти отвесной тропинке, ведущей из пересохшего русла реки, поднялся всадник.