Роковая награда

– Самое едкое перо губернской сатиры, – пояснила Светлана.

– Да ну! – удивился Андрей.

– Саша – горячий почитатель и последователь Зощенко, – подтвердила Левенгауп.

Пухлое лицо Вихрова зарделось от удовольствия.

– Не хвали, Светочка, мне до Михал Михалыча далековато!

Андрей разглядывал Вихрова – на вид ему около тридцати, плотненький, с мягкими кошачьими движениями. Только глаза-щелки острые, умные, решительные.

Появился половой, выставил на стол «как всегдашнюю» Меллерову водку и огурцы-помидоры. Светлана дернула Наума за рукав:

– Меллер, поимейте совесть, вы некультурно долго занимаете гражданина Кошелева!

– Сей момент! Еще одна минуточка, – бросил Меллер и что-то быстро заговорил Кошелеву.

– Наума сегодня ждет сюрприз, – сказала Светлана и таинственно поглядела на Андрея. – Да и вы удачно зашли. Снетковский приготовил умопомрачительное зрелище – притащил поэта Родимова, московскую знаменитость. Меллер давно желал его увидеть.

– Ишь ты! – подивился Андрей.

– Вон он, восседает между критиками, в сереньком пиджачке и апашке, – Светлана бесцеремонно ткнула папиросой в сторону столичного гостя. – Приходилось мне ему внимать, сейчас с духом соберется и защебечет.

Она криво улыбнулась.

– Так это и есть Павел Родимов? – с интересом переспросил Вихров. – А я смотрю: что за незнакомец подставляет ухо нашему Торквемаде? Вон оно что! Любопытно…

Вихров в предвкушении потер маленькие ручки.

Московскому гостю было лет тридцать семь, сухощавый, с темно-русыми зачесанными назад волосами. Держался поэт уверенно и с достоинством, как и подобало столичной знаменитости.

Фамилии и произведений Родимова Андрей не припомнил, списав свое невежество на отсутствие разнообразия поэтической литературы в поселковом магазине на его далекой погранзаставе.

* * *

Между тем Меллер повернулся к приятелям и, пользуясь паузой, захватил инициативу:

– Расскажу я вам, друзья, историю. Вы меня отчего два дня не видели? Оттого, что был я болен, прикован к постели.

Литераторы сделали удивленные лица.

– В самом деле, я чуть не погиб! – заверил Наум. – Если бы не помощь товарища Андрея, остался бы без ноги. Я ведь под грузовик попал, но меня спасли, отвезли в больницу и полечили. Товарищ Рябинин – знатный фронтовик, орденоносец и отличный парень! – Меллер рассмеялся и хлопнул Андрея по плечу.

Светлана, Вихров и даже суровый Кошелев зааплодировали.

– А вы и впрямь орденоносец? – от души подивился Вихров. – Надо же, а! Товарищи, с нами рядом – герой гражданской войны! Эх, Меллер, бесшабашная ты голова! Не уйди ты из «Красных зорь», – был бы тебе готовый материал для статьи в рубрике «Свидетель эпохи». А теперь, брат, извини, мы со Светочкой в своем издании об Андрее-то Николаевиче напишем.

– Нет уж, Саша, увольте, – предостерег Вихрова Андрей. – С вопросами об эпохе поговорим в другое время.

– Верно, Саша, перестань, – подхватил Меллер. – Понадобится тебе товарищ Рябинин – приходи к нему на «Красный ленинец» и проси разрешения на интервью.

– Так вы на «Ленинце» трудитесь? – подняла брови Светлана.

– Я же предупредил, что не литератор, – развел руками Андрей.

– Тогда поднимем бокалы за лучших представителей заводов и фабрик в нашем литературном клубе! – провозгласил Кошелев.

Вихров схватил пузатый графин и таинственно проговорил:

– А ведь сегодня, друзья мои, Наум должен нам кое-что сообщить!

– Совершенная правда, – подтвердил Меллер. – Скажу, но сперва выпьем за нашего нового друга.

Вихров согласился, наполнил стопки, и компания выпила за «товарища Рябинина и смычку производства и литературы».

Закусив помидорчиком, Меллер вытащил из кармана пригласительные открытки и разложил их перед друзьями.

– Пожалуйте, в пятницу, шестнадцатого премьера картины, определенно!

Литераторы прочитали приглашения и оживленно заговорили разом. Они поздравляли Наума с первой фильмой, жали руки.

– Во сколько же выкатится бюджет? – поинтересовался Кошелев.

– В тысячу. Пятьсот дал губернский худсовет, триста – наша студия «Мотор!» и двести моих, – сияя, отвечал Меллер.

– Какова продолжительность? – спросила Светлана.

– Сорок минут.

– О-о! – удивились все.

– Ага, в массовых сценах занято до тридцати человек, французская пленка – ух, великолепная получилась фильма! – торжествовал Наум.

– Обсудим после премьеры. Ты мой сборник прочел? – сменил тему Вихров.

– Не успел, Саша, – растерянно пролепетал Меллер. – Обещаю к среде прочесть и дать рецензию, честное благородное слово!

Вихров кивнул.

– Давайте выпьем за успех! – предложил Наум.

* * *

Музыка стихла, артисты поклонились и ушли. Вихров подмигнул друзьям:

– Сейчас Лютый вылезет, он желал говорить.

Смолянинов-Лютый не заставил себя ждать и появился на сцене. Его насупленные брови и тяжелый взгляд не обещали ничего хорошего.

– Глядите, начнет меня прорабатывать, – шепнула Андрею Светлана.

Публика прекратила разговоры и приготовилась слушать вождя символистов.

– Товарищи коллеги! Прискорбно информирую вас о выходке гражданки Левенгауп, вот она сидит перед нами… – Лютый указал на Светлану.

– Не перед нами, а рядом с нами; это перед тобой она сидит! – крикнул Вихров.