Роковая награда

С разрешения властей в городе работали два казино, доходы от которых шли на народное просвещение. Посему на клиентов непролетарского состояния смотрели сквозь пальцы. Посетителей игорных домов с распростертыми объятьями принимала радушная братия маркеров, крупье, «служителей чаевых» и шулеров. В каждом казино были свои завсегдатаи, их игорная братия не «доила», а уважала и величала по имени-отчеству. Заглядывали и «попечители» из угро и ГПУ.

Безусловно, лучшим казино считался «Парадиз» – огромный игорный дом с многочисленными залами рулетки, покера, рестораном и «закрытыми кабинетами». В «закрытых кабинетах», или на «частных столах», делали игру постоянные клиенты. Маркеры и посторонние выставлялись за дверь, и никто, кроме игроков, не знал размеров банка. Заведение получало доход за аренду самих «частных столов» и за выпитые за игрой напитки.

* * *

Близилась полночь, когда в стеклянные двери «Парадиза» вошел молодой человек. Ему низко поклонился швейцар, почтительно поприветствовали маркеры и крупье. Он был завсегдатаем игорных домов, известным мастером карточных забав и звался Аркадием Ристальниковым. Игроки величали его Аркашей-Парижанином, а в весьма узких кругах, например, в банде Гимназиста, именовали Кадетом. Присутствие Ристальникова в казино придавало заведению привкус некоего полузабытого декаданса. Аркадий, изысканно тонкий, с вечно скучающими огромными глазами, одетый во французский смокинг, вызывал тихое восхищение. Появлялся он бесшумно, проходя через залы неторопливой расслабленной походкой, снисходительно поглядывал на столы и здоровался со знакомыми слабым безучастным рукопожатием.

Ристальников появился в городе два года назад и сразу обратил на себя внимание ГПУ. Личность его казалась органам явно контрреволюционной. Однако спасал юный возраст – Аркадию тогда было не более семнадцати, и, следовательно, он вряд ли мог активно участвовать в гражданской войне. Уголовка тоже не спускала с него глаз, но Парижанин вел себя пристойно, не шельмовал в картах и близко не общался с подозрительными. Он мало пил, играл в меру, а к утру уезжал домой. Замечали, правда, его пристрастие к марафету, но это было широко распространенным явлением. Околоигорная публика знала, что Аркадий не работает, и где он добывал деньги на игру и гардеробы, оставалось тайной.

Одни считали, что Парижанин много выигрывает, другие поговаривали об огромном наследстве, припрятанном родителями Аркадия. Пытливые молодцы из угро даже провели обыск у Ристальникова на квартире, но, кроме романов на иностранных языках и молчаливого Никиты, ничего не обнаружили. На вопрос оперативников, откуда он прибыл, Аркадий отвечал, что приехал из киевского детдома, подтверждая свои слова справкой. Род своих занятий он характеризовал как «вольное предпринимательство», а себя называл «консультантом». Так как ничего предосудительного опера не нашли, им пришлось Ристальникову поверить и более внимания на него не обращать.

Аркадий зашел в ресторан и спросил кофе. В углу, в компании трех девиц гулял налетчик Ленька-Басманчик. Все четверо были пьяны, шумели и горланили песни, пытаясь перекричать исполнявшего романс цыгана. Присутствующие, не исключая и самого Басманчика, знали, что он догуливает на свободе последние деньки. На прошлой неделе опера взяли всех его подручных и установили за Басманчиком круглосуточную слежку. Должно быть, Ленькины кореша пока не «кололись», но все знакомые с работой органов люди пребывали в уверенности, что это не надолго. Под неусыпным надзором уголовки Басманчик пропивал награбленное и ждал ареста. Рассказывали, будто третьего дня он так разошелся, что пригласил сидевших за соседним столом соглядатаев отужинать вместе.

Аркадий ухмыльнулся и направился к расположившимся в стороне приятелям, Глебу Сиротину и Косте Резникову. Сиротин был беззаботным сыном богатого владельца мельниц; Резников – модным журналистом и писателем. Объединяла их страсть к игре.

Поприветствовав Аркадия, друзья предложили партию в преферанс, заказали «частный стол» и переместились в кабинет.

– А что, Аркаша, каковы твои дела? – тасуя колоду, спросил Резников.

– Обыкновенные – скука, – лениво ответил Аркадий.

– А мы вот на отдых собрались! – объявил Сиротин. – Костя, а, может статься, и девушек возьмем. Поезжай-ка и ты, дружок, с нами! Посмотришь на горы, искупаешься в море.

– Надо подумать, – неуверенно проговорил Аркадий.

– Что толку сидеть в душном городе? – поддержал Глеба Костя. – Банчик мы и там раскатаем. Решайся! Возьмем тебе подружку, отдохнешь.

– И кто же из девиц с вами едет? – поинтересовался Аркадий.

– С ним, – указывая на Глеба, ответил Костя, – Ленка Журавская, а со мной – сам знаешь – Света Левенгауп. У Светки есть масса подруг, подберем и тебе пассию.

– Я, господа, человек несовременный, меня девушки не любят, – начал было Аркадий, но друзья громко расхохотались:

– Разве важно, чтоб любили? Отдохнуть на чужой счет, да с таким красавцем, многие согласятся! Выбирать-то тебе!

– А что за место выбрали?

– В Батум поедем, – ответил Сиротин.