Роковая наследственность

– Чего стучишь? Чего ломишься как медведь? – слышала я за дверью, – Обождать не в силах? Забыл, что ли, как сам первый раз в ванную зашёл и пропал там… Ты ж до этого воду только в колодце и видал, деревня. Иди пока отсель, невежа!

В тот же день, познакомив меня с жильцами квартиры прямо на общей кухне, она громогласно заявила, что тот, кто посмеет меня обидеть, будет иметь дело лично с ней! По реакции и лицам этих людей было понятно, что тётя Поля обладает здесь не только уважением, но и определённой властью.

Про наше житьё-бытьё в этой коммуналке можно рассказывать бесконечно. Всего хватало, и хорошего, и плохого, а уж каково мне было привыкать ко всему этому… Но несмотря ни на что я довольно успешно справлялась со всеми трудностями, принимая их как неотъемлемую часть новой жизни. Только вот душе моей не было покоя.

Ведь если до недавнего времени я жила с мыслью, что являюсь круглой сиротой, то теперь, постепенно свыкаясь с появлением в моей жизни родного человека у меня возникла масса вопросов, на которые хотелось получить ответы. Но наши отношения с отцом складывались странным образом. Мы трудно привыкали друг к другу и в большей степени молчали, вступая в диалог только в случае острой необходимости. Я чувствовала, что появилась в его жизни так же неожиданно, как и он в моей, и что должно пройти какое-то время прежде, чем он сможет ответить на все мои вопросы. А пока, находясь целыми днями дома, я с упоением читала книги, коих, к счастью, было предостаточно, или училась под руководством тёти Поли управлять нашим маленьким хозяйством. День проходил незаметно, наступал вечер, и я ожидала прихода отца. Он был очень заботлив и редко приходил с пустыми руками. На нашем окне появились занавески, не новые, но вполне симпатичные. Китайская ширма и этажерка для книг, которые до этого лежали на полу. А ещё маленькая печка со смешным названием «буржуйка». Её огромная толстая труба выходила прямо в форточку. Так, довольно за короткий срок наша комнатка стала более похожей на человеческое жилище, и я полюбила её.

Наконец настала весна. Помню, как впервые мы вышли на улицу вместе. Двумя годами ранее я обожала это время года, приносящее чувство обновления и облегчения. Кареты меняли на экипажи, скидывая тяжёлую зимнюю одежду горожане облачались в лёгкие весенние наряды. Город покрывался молодой зеленью, а на Неве трещал и ломался лёд. Но увиденное сейчас, повергло меня в шок! Да, капель, как и прежде барабанила по крышам, и яркое солнце освещало купола церквей, но вместо весёлых чистых ручейков вдоль дорог неслась отвратительная грязь. Воздух был наполнен не свежестью, а затхлостью. Толпы агрессивных солдат, грязных, не бритых, с песнями маршировали по городу, меся сапогами и лаптями омерзительную жижу. Кругом висели красные полотна, призывающие к победе чего-то, над чем-то… Куда подевалась величавая красота нашего города? Где красивые люди? Где кафе и магазины? Куда всё исчезло и почему? Видя изумление в моих глазах, отец тихо сказал.

– Не удивляйся ничему моя девочка. Этот город стал другим, да и вся страна другою стала. Былое если и вернётся, то не скоро, поэтому учись скрывать свои эмоции, иначе беду накличешь, – и обняв меня за плечи улыбаясь добавил – Всё будет хорошо, главное ничего не бойся, я с тобой.

Эти последние слова он сказал так уверенно и убедительно, что мне вдруг стало легко и спокойно. Окинув взглядом просторы окружающей нас набережной и вспомнив, как когда-то на прогулках по городу мы с девочками любили кидать снежки в полыньи, соревнуясь кто дальше, я собрала с чугунной ограды остатки снега и бросила далеко в воду. Отцу понравилась моя идея и громко смеясь от удовольствия, мы стали забавляться этой игрой. Вдруг, проходивший мимо нас мужчина замедлил шаг и остановившись окликнул отца.

– Господин Лавров?

Я заметила, как плечи отца вздрогнули, и он сильно побледнел. Затем, зыркнув на мужчину холодным колючим взглядом надвинул на глаза шапку и спокойно ответил.

– Вы ошиблись гражданин.

– Да-да, к-к-конечно, я-й-я ошибся. Прошу прощения, – заикаясь от волнения ответил мужчина и глядя себе под ноги, поторопился удалиться.

Мне показалось, что они оба узнали друг друга, но почему-то не захотели в этом признаться.

– Папа! Кто это был? – неожиданно вырвалось у меня.

– Не знаю дочь. Гражданин обознался, случается. На свете не мало похожих людей, – ответил он и обняв меня поцеловал в лоб. Ему было приятно, что я назвала его папой.

– Пойдём-ка домой моя хорошая, ты совсем озябла, да и я тоже.

Кивнув в знак согласия я взяла его за руку, и мы направились в обратный путь.

Вернувшись домой, первым делом отец растопил буржуйку и поставил на неё чайник. Сидя около печки, мы пили что-то похожее на чай и доедали пирожки с картошкой, которыми периодически нас угощала тётя Поля. Наблюдая за отцом мне показалось, что он хочет начать неизбежный разговор, только никак не может на него решиться. Держа кружку обеими руками, он нервно тарабанил по ней своими длинными пальцами. И тогда, я задала первый пришедший мне в голову вопрос.