Роковая ночь (СИ)

Подхожу и обнимаю, тянусь за поцелуем, но чувствую, как тело девушки напряглось. Каждый мускул застыл, как какое-то изваяние из глины. Становится не по себе. Внутри загорается предупреждающий сигнал, способен навредить.

— Завтра Тимур с супругой придут на ужин. Не возражаешь?

— Это твой дом. Если необходимо, то как могу возражать? — робко произносит, все еще не шевелясь.

Отстраняюсь и начинаю с горечью перекладывать бумаги на столе. Больше от обиды на себя. Ее сломили, а я просто дал этому случиться.

— Этот дом твой тоже. Одно слово и все отменю, но мне бы хотелось, чтобы познакомилась с ними. Тимур — мой хороший приятель. Было бы здорово, если подружитесь с Миланией.

— Никогда не знакомил с друзьями — немного поерзала плечиками — Почему сейчас?

Поднимаю глаза и натыкаюсь на чистый, бескорыстный взгляд. И новая волна горечи подступает к горлу. Верит каждому слову. Странный внутренний голос, с нотками ехидства, так и поднывает: “Давай, расскажи девушке правду. Как сильно хочешь оставить рядом. Невзирая на опасность и трагичную душевную драму. Как вновь вселишь надежду, но не сможешь выполнить. Отодвинешь в сторону проблемы. А потом кто-то из прошлого ворвется и растопчет мечты. Ничего страшного. Леся девушка стойкая. Справится. Не сломалась же раньше, значит опробуешь еще раз на прочность”. Вместо этого сухо бросаю.

— Надо же когда-то начинать.

— Это так важно для тебя?

— Да.

Сказал чистую правду. Хочу чтобы послушала рассказать. Историю о непростых отношениях и сложностях. В преодолении постоянных препятствий. Хочу чтобы переосмыслила ситуацию. Часто сдаемся, когда до финиша остался один шаг. Не позволю уйти вот так. Эгоистично? Вовсе нет. Но перед тем, как примет окончательное решение, сделаю отчаянные попытки доказать возможное счастье.

— Ложись спать. Особняк под охраной. Повсюду камеры и высокий забор. Я не на долго — целую в лоб и покидаю комнату.

С каждым отдаляющимся шагом, сердце прямо-таки пульсирует и ноет непонятной болью. В полной мере ощущаю фразу “сердце кровью обливается”. Надо же так влипнуть! Не задумывался ни на секунду о подобном. Она ведь всегда веселая, сдержанная, рассудительная, понимающая и готовая на самопожертвование. Думал всегда такой останется. Никогда не интересовался душевным состоянием. У каждого есть предел. И теперь ее воля полностью подавлена. Раздавлена о реальность. И если простила в первый раз, то во второй не сможет. А я не смогу без нее. Не привык жить самостоятельно. Вдали от теплого и уютного лучика света, согревающего одной лишь улыбкой.

— Отправитесь следом — произношу парням у ворот, сам сажусь в приготовленную бронированную тачку. За руль не спешу браться. Многие знают, как люблю водить, но сегодня явно не тот случай. Удручающие мысли никак не дают сосредоточиться на текущей обстановке. Поэтому под предлогом взять еще одного человека в дорогу отмахиваюсь от водительского кресла. Ребятам не стоит понимать настоящую причину поведения. И так косо смотрят. Как бы не поломать их, и не сломаться самому.

На место добираемся быстро, или же просто так кажется. Так или иначе, рад этому. Разговор с бывшим другом оставил на тот вечер еще, но после случившегося, было не до бесед. Пришлось даже перевозить на заброшенный склад, почти за город. Бедный, наверное перепугался за эту неделю.

— К-Костя — бросается друг, но наручники дают возможность лишь встать на ноги.

Не спешу начать разговор. Осматриваю помещение, словно впервые здесь. Чуть дольше обычного останавливаюсь на небольшом изрядно заржавевшем столике, около которого вытянулись парни. Известно, пацаны любят перекинуться вечерком в покер, ничего не имею против, но они все же напряглись, втянув головы.

— Ты проверил? — после паузы произносит старый приятель.

— Проверил.

— Я не соврал. Не соврал.

— Не соврал.

— И?

— Что и?

— Ну… эээ… Подумал….

— Подумал, отпущу? Присаживаюсь напротив, подвигая стул весьма близко.

— Д-да — отчего мужик стал заикаться. Пацаны что ли припугнули? Или сам напридумывал.

— Знаешь… Пожалуй соглашусь. Так и быть отпущу.

Подзываю одного из охранников и велю снять наручники. Димка потирает красную поцарапанную руку. Сморщив нос от боли

— Я ведь помог. Помог.

— Да.

Поднимаюсь и делаю шаг к выходу. Но старый приятель не намерен заканчивать беседу. Непроизвольная улыбка появляется на лице. Как предсказуемо.

— Признаюсь, до сих пор сожалею о поступке. Мучился все эти годы.

Становится невыносимо смешно. С трудом подавил смешок. “Мучился все эти годы”. Интересно, давно заготовил столь проникновенную речь? Или сочиняет на ходу?

С невозмутимым лицом поворачиваюсь, показывая, что готов слушать. Хотя наперед знаю, что скажет. Мог бы пресечь разом, все же хочу проиграть сцену до конца. В полной мере насладиться эмоциями.

— Должен понять поступок. Загнали в угол и запугали. А кто я? Маленький человек. Шаповалов умеет угрожать. Ты теперь большая фигура, ведаешь подобными делами.

— Безусловно — выдаю с нотками переигранной жалости.