Роковая ночь

И он за руку отвел молодого человека в сад, изобилующий прекрасными цветами. Там находилось несколько бассейнов из мрамора, порфира и яшмы, в которых плавали красивейшие рыбы. Посреди сада возвышались двенадцать колонн черного мрамора. Они поддерживали купол, свод которого был изнутри покрыт сандаловым деревом и алоэ. Там был и вольер. Самые лучшие из певчих птиц наполняли воздух вокруг вольера своими песнями, щебеча на все лады. Под этим куполом находилась купальня Харун ар-Рашида, где халиф и его гость омыли свои тела. Были отданы приказания одеть Абу-л-Касема в самые богатые одежды, и халиф отвел его в комнату, где предложил место за своим столом: там он вкушал пищу. После того как они угостились кушаньями и винами, халиф отвел Абу-л-Касема в покои Зубейды. Она восседала на золотом троне, и невольницы прислуживали ей. Все они с увлечением слушали пение одной из девушек, намного превосходившей других красотой. Она пела вот о чем:

— Пусть мы будем любить лишь однажды, но пусть это будет любовь на всю жизнь.

Она пела, а невольница, некогда подаренная Абу-л-Касемом халифу, играла на лютне. Как только жена халифа увидела своего супруга и Абу-л-Касема, она спустилась с трона, чтобы принять их.

— Госпожа, — сказал ей Харун, — я пришел показать вам того, кто принимал меня в Басре.

Юноша тут же простерся перед ней ниц. Он еще оставался в этом положении, когда одна из рабынь, взглянув на Абу-л-Касема, ахнула и упала в обморок.

Харун и Зубейда повернулись к невольнице, а Абу-л-Касем, посмотрев на нее, тут же лишился чувств. Желая помочь ему, халиф заключил его в свои объятия и вскоре привел в сознание. Как только к юноше вернулась способность объясняться, он произнес:

— О повелитель правоверных! Вы уже слышали о моих приключениях в Каире. Эта невольница — та самая девушка, которую вместе со мной бросили в Нил. Это — Дардана!

— Возможно ли такое? — сказал Харун. — Хвала небесам за этот счастливый случай!

Дардана, придя к этому времени в себя, бросилась было халифу в ноги, но он опередил ее, спросив, каким чудом она оказалась в живых после того, как погрузилась в нильские воды.

СПАСЕНИЕ ДАРДАНЫ

— Повелитель правоверных, — сказала она, — я попала в сети рыбака, которые он в тот самый момент тащил из воды. Крайне удивленный при виде такого улова, он отвел меня в свой дом и за некоторое время восстановил мои силы. Когда я рассказала ему всю правду о том, что со мной произошло, он задрожал от страха, как бы египетский султан не узнал о моем спасении. Полагая, что его жизнь находится в опасности, он при первой же возможности продал меня торговцу невольниками, направлявшемуся в Багдад. Торговец показал меня супруге халифа Зубейде, которая с ним щедро расплатилась.

Пока Дардана говорила, халиф внимательно смотрел на нее и, отметив ее необычайную красоту, воскликнул:

— О Абу-л-Касем, я больше не удивляюсь тому, что ты так долго сохранял в сердце образ этого прекрасного создания! Хвала небу за то, что оно представило удобный случай отблагодарить тебя. С этой минуты Дардана свободна. Я полагаю, госпожа, — обратился он к жене, — вы не против того, чтобы отпустить ее на свободу?

— О нет, — ответила она, — я рада этому случаю и желаю обоим влюбленным вкусить сладость полного единения после всех случившихся с ними несчастий.

— Это еще не все, — продолжал Харун. — Пусть их свадьба произойдет в моем дворце и народ в Багдаде будет веселиться три дня. Нет такой чести, которая была бы слишком велика для того, кто принимал меня в Басре; я готов всемерно выразить ему свое почтение.

Бросившись в ноги халифу, Абу-л-Касем ответил:

— О государь, вы превосходите всех прочих властителей не только высотой своего положения, но и своим великодушием. Позвольте мне, государь, открыть вам, где находятся мои сокровища, дабы сегодня же я мог передать их в ваше полное распоряжение.

— Ни в коем случае, — ответил халиф, — наслаждайся ими с миром. О многом, что мне полагалось бы знать, я не спрашиваю. Живи по-прежнему и пользуйся ими, как и раньше.

После этого Зубейда спросила Абу-л-Касема и Дардану об их приключениях. Выслушав их, она повелела записать их рассказ на золотых досках. А Харун тут же отдал распоряжение отпраздновать свадьбу с неслыханной пышностью.

Народ все еще продолжал веселиться по этому поводу, когда вернулся Джафар с Абу-л-Фатхом, закованным в цепи. Что до наместника Басры, то он скончался от горя: ведь он так и не отыскал Абу-л-Касема.

После того как Джафар доложил своему повелителю о том, что он выполнил поручение, халиф приказал соорудить перед дворцом эшафот, на который должен был взойти коварный Абу-л-Фатх. Народ, знавший о его преступлении, нетерпеливыми криками требовал его казни. И вот уже палач стоял с саблей наголо, готовясь снести голову преступнику, но тут вдруг Абу-л-Касем простерся ниц перед халифом и сказал:

— О повелитель правоверных! Пусть живет коварный Абу-л-Фатх. Если он будет видеть мое счастье, почести, которыми вы меня осыпаете, он будет достаточно наказан.