Роковая сделка

«Хорошенькое начало трудового дня», – подумал Борисов. Посмотрев на Птицына, прочитал в его разом потухшем взоре нескрываемую досаду. Дело в том, что сегодняшний вечер у Борисова и Птицына был уже расписан буквально по минутам и распределены роли. Казалось, что никакие обстоятельства не могут воспрепятствовать двум ещё далеко не дряхлым мужчинам посетить учреждение коммунального хозяйства, а по-простому баню в компании также двух весьма симпатичных девиц, приятельниц Птицына. Анатолий Птицын, а проще Воробей, был закоренелым холостяком, но не женоненавистником. Как раз совсем наоборот и с размахом. Многие женщины в управлении при упоминании имени Птицына смущённо опускали глаза и переводили разговор в иное русло. Если подойти к проблеме объективно, то непомерный успех Воробья у женского пола, с первого взгляда, был труднообъяснимым феноменом: Чуть выше среднего роста, тонкой кости и немного сутулый, он и передвигался как-то нестандартно, опустив правое плечо. Костюм на Воробье сидел мешковато. К тому же он имел привычку засовывать руки в карманы, оттягивая и так свисающие плечи пиджака. Следует добавить, что Птицын носил обувь сорок седьмого размера и при ходьбе ногу ставил тяжело и твёрдо. Если не видеть Толю, то можно было представить, что навстречу движется борец – суматори (сумо – японская борьба между очень тяжёлыми мужиками). Светло-русые редкие волосы Толя зачёсывал на низкий пробор, длинными прядями скрывая пробивающуюся плешь.

Но первое впечатление бывает обманчиво. Птицын обладал приятным густым голосом, искромётным чувством юмора и лучезарной, открытой улыбкой. Имел поразительную реакцию и никогда за словом в карман не лез. В любой компании он очень быстро становился центром всеобщего внимания и женского обожания. Если прибавить к этому острый и аналитический ум, рассудительность, глубокую порядочность по отношению к хорошим людям и массу других полезных качеств и навыков, то можно легко объяснить труднообъяснимое.

Георгий был полной противоположностью Воробью. Высокого роста, плотного борцовского телосложения, громкоголосый и порывистый. Несмотря на занятость по работе, продолжал регулярно тренироваться и выступать на соревнованиях. Являлся чемпионом общества «Динамо» по рукопашному бою в тяжёлом весе. Борисов никогда не был бабником ввиду природной застенчивости. Но временами, поддаваясь уговорам Воробья, пускался с ним во все тяжкие. Толик считал Борисова очень ценным человеком и нередко использовал его для осуществления своих планов. Георгий, в отличие от Птицына, не являлся источником красноречия и неотразимого обаяния, поэтому от него требовалась самая малость: подойти к намеченному Воробьём объекту женского пола и задать безобидный вопрос о дороге в библиотеку. По расчётам Анатолия, никакая дама не могла отказать в помощи симпатичному и скромному атлету. Как только она раскрывала рот, подваливал Воробей, и всё остальное было уже делом его техники. Осечек не было. Птицын безошибочно умел определить в толпе ту единственную, которая не отвернётся и проникнется сначала участием, а потом желанием. Несмотря на внешнюю и внутреннюю несхожесть, Борисов и Птицын благополучно и успешно сосуществовали рядом. За глаза кто-то из сотрудников Управления изрёк: «Два друга – волчий х… и колбаса».

Они вышли на улицу, повернули за угол здания Главного управления и очутились на служебной автостоянке. Увидели отделовскую «Ладу». Ровно работал включённый двигатель, а из выхлопной трубы змеился белый дымок. Водитель Лёха Перцев, откинувшись на спинку сиденья, дремал. Будучи, молодым и выносливым, Перцев был убеждён, что ночной сон есть пустая трата времени. Ночь, по его мнению, предназначалась для наслаждения прелестями жизни, такой короткой, а поспать можно в другое время. Поэтому каждую свободную минуту рабочего времени Лёха погружался в объятия Морфея.

Воробей постучал по стеклу костяшками пальцев.

– Подъём! Сергей Палыч сейчас подойдёт.

Перцев отлепил голову от подголовника. Согнутыми пальцами интенсивно взлохматил волосы и протёр глаза. Принял рабочее положение, отпил из бутылки несколько глотков минеральной воды, закрыл пробку, сунул бутылку в карман заднего сиденья и дёрнул вверх «грибок» блокировки дверей.

– Садись, пожалуйста, дарагой. – Лёха изобразил кавказский акцент.

Борисов открыл заднюю дверь. Перед собой, как обладателя менее длинных ног, пропустил Птицына, а сам втиснулся рядом.

Вскоре на переднем сиденье разместился Котов. Он ещё не успел захлопнуть дверь, как машина резко сорвалась с места.

– Ты что творишь, – без особого раздражения проворчал Котов, – угробить всех хочешь?

– Так, Сергей Павлович, на происшествие едем. – Бодрым голосом отреагировал Перцев. Котов, глядя перед собой, что-то проворчал, но ни Борисов, ни Воробей не разобрали, ни слова, зато Лёха громко заржал.

Дальше ехали молча. Воробей прикрыл глаза и о чём-то думал. Борисов рассеянно смотрел в окно.