Роковая случайность

— Да потому, что в дипломате, помимо компромата на тебя, были документы, которые угрожают и мне, и, кстати, еще кое-кому. К сожалению, я выяснил это совсем недавно. Там были и факты против твоего недавнего друга, Хищника. Его люди тоже наблюдали за Цариной. Я все обдумал и убежден, что дипломат подменили во время ДТП, точнее, инсценировки ДТП. Но тот, кто подставился, погиб в настоящем ДТП на Кольцевой. Этого человека не убрали, а произошла авария. Его жена рассказала, что муж привез деньги, сумму она не называла, но понятно, что ее эта сумма устроила. Сейчас мои люди отрабатывают круг знакомых погибшего. А теперь ответь: Лева знал о документах? И второй вопрос: что Лева знает о документах и что там есть против него?

— Положим, он может догадываться. И я знаю только о двух эпизодах — банковский счет в Вильнюсе и запись разговора Мусы с Сухаревым. Сухарева я убрал, но запись имеется. Благодаря Сухареву я и узнал о том, что этот частный детектив собирает материал. Он как-то вышел на Мусу. То ли кто-то его нанял, и он случайно…

— Голин никогда ничего не делал случайно. А почему ты не попытался выкупить…

— Мы предлагали ему миллион евро. Не я, а Сухарев, но бесполезно. Этот разговор тоже записан. Я узнал обо всем за сутки до поездки Голина в Москву и сумел устроить так, что он выехал на три дня позже. За то время нашел через Царицу Шакала, ну а дальше вы знаете. И все вроде должно было получиться.

— Почему ты ничего не сообщил мне?

— Я же объяснил, что узнал об этом из записи разговора Сухарева с Голиным, и единственное, что успел сделать — испортить машину Голина, и он поехал только через три дня.

— Почему потом молчал?

— Послушай, Говарский, ты много на себя берешь. Я в первую очередь думал о себе. Моя связь с Беком — достаточная причина для того, чтобы меня задержали. Ты знаешь, кто такой Бек и чем он занимается. А о тебе и Леве я, признаться, не думал. Мне плевать на ваши проблемы. Я почувствовал холод тюремных камер и услышал лязг замков на железных дверях. И мне было не до вас.

— Несмотря ни на что, ты всегда уважал мое звание, а сейчас что себе позволяешь?..

— Да пойми ты наконец, Аркаша, сейчас дело не в том, генерал ты или старлей. Кончилось время, когда звание или должность прикрывали от закона, которому мы, кстати, обязаны служить. Прокуратуре плевать на то, кто ты — губернатор или мэр, генерал или сержант, если есть доказательства твоей вины. А я сейчас чувствую близость этого момента и не знаю, что делать. Все случилось внезапно. Ты это понял, потому и заявился ко мне. Надо кого-то убрать? Ты этим не занимаешься, а у меня штат…

— Хватит, полковник! Все гораздо серьезнее, чем может показаться. Твои дела с Беком — просто шелуха от семечек. А вот семя — это наш бизнес. Ты не забыл наше совместное предприятие? Как раз сейчас нам это аукнется. Мои люди вышли на человека, который замешан в деле о золоте Френина. Хорошо, что я провел свое расследование и узнал, что Голин начал дело против тебя с беседы с Мускаевым.

— Подождите, — растерялся Вайс, — но…

— Помнишь! — усмехнулся генерал. — Мусу пытались вывести из игры, он мешал транспортировке золота, но убрать его не удалось. Муса опытный воин и сумел уйти. А вот его жену и сына убили. Помнишь Искрова? Вот на него Голин собрал компромат, и он был арестован. Но успел покончить с собой до суда, поэтому Френин, да и некоторые другие остались в своих креслах, и Мускаев вышел на Голина. Ведь Голина тогда подставили, и он был вынужден уйти из органов. Мускаев передал Голину материал и назвал людей, которые уже освободились. А Голин сумел их разговорить. Это было совсем нетрудно. Во-первых, в них живет обида, во-вторых, некоторая сумма денег, и Голин узнал все. А проверить факты, учитывая его бывших сослуживцев, для него не вопрос. Теперь понял, почему я здесь?

— Конечно, — вздохнул Вайс. — Неужели все так серьезно?

— Гораздо серьезнее, чем можно было предположить. — Если бы я только на секунду мог подумать, что документы пропадут, я бы расстрелял Царицу там, где она их брала. Но увы, оплошали мы.

— И что теперь делать?

— Да есть у меня мыслишка… Обдумаю и сообщу. Надеюсь, теперь мы будем одной командой.

— Я тоже на это надеюсь. А как Остапов?

— Я поговорю с ним. Он должен понять — или мы спасемся вместе, или все пойдем ко дну.

— Да базар идет, что какого-то урку точно так же кинули, — сказал худой мужчина в очках. — Я, правда, не узнавал, о ком базар, но…

— Кто говорил? — перебил его Солист.

— Да вроде как Рябой. О кореше своем. Зашел базарок про Царицыну подружку Ритку, ну и…

— Вспомни, Жердяй, кто говорил и про кого.

— Я звякну Соньке, она наверняка помнит. Я тогда перебрал прилично. Хотя погоди, там были Пашка Рябой, Лодочник, Гробовщик и приятель Рябого. Вот он и говорил, точняк.

— Приятель Рябого, — повторил Солист. — А где сейчас Рябой?

— Хрен его знает. Мы бухали два дня назад, случайно встретились.

— А кто может знать, где Рябой?