Роковая связь

Майка пригласили на это интервью, потому что он на тот момент отвечал за работу со студентами в более скромном учебном заведении в Хартфорде, штат Коннектикут. Среди коллег он был известен как человек, считающий управление разношерстной студенческой массой, в большинстве своем проживающей за пределами школы, крайне неблагодарным занятием. А еще город славился на всю страну высоким уровнем преступности. В школе Хартфорда ворота запирались, а студенты, прежде чем попасть в учебные корпуса, проходили через металлодетекторы. На одном из футбольных матчей вспыхивающие то и дело потасовки вылились, в конце концов, в поножовщину. Учитывая уровень стресса, которому подвергались преподаватели этой школы, она скорее походила на государственные школы Нью-Йорка, чем на престижное частное учебное заведение с атмосферой университета, в которой он рассчитывал очутиться, поступая сюда на работу. Оклады здесь также были нищенскими, что вынудило их с Мэг поселиться в районе с криминогенной обстановкой. Впрочем, Мэг пользовалась заслуженной популярностью как преподаватель, способный объяснить делающим учиться ребятам, даже самую сложную математическую теорию, а также умеющий найти подход к тем, кто учиться не желал. Поэтому в этот внезапно воссиявший зимний день Майка переполнял оптимизм, круто замешанный на эгоизме и подогреваемый веселым студенческим гомоном и перспективой получить работу в настоящей частной школе, полностью отвечающей его профессиональным запросам, в отличие от той, из которой он сюда приехал.

Первые впечатления бывают самыми прочными, но Майк также знал, что они часто не соответствуют действительной обстановке и находящимся в ней людям. К примеру, ему очень приглянулась приемная, являвшаяся сердцем окружающих ее кабинетов, в которых заседали деканы факультетов, а также сотрудники, отвечающие за развитие школы и набор студентов, не говоря уже о директоре и его ассистенте. Вестибюль напоминал просторную гостиную. На паркетном полу с узором в «елочку» лежали персидские ковры, на стенах висели портреты, а несколько в стороне от входа располагался уютный уголок, где гость мог приготовить себе чашку кофе и перекусить яблоком или печеньем. Все это было рассчитано на родителей и потенциальных спонсоров, но произвело впечатление даже на Майка, поскольку в административном корпусе школы, стены которой он лишь недавно покинул, сославшись на плохое самочувствие, окна были забраны металлической сеткой, предохранявшей их от вандалов.

Поначалу Майку казалось, что он попал в настоящий рай, но со временем его глаза обрели зоркость и он обнаружил, что ковры в приемной на самом деле не персидские, а являются дешевой подделкой. Более того, они усеяны кляксами пролитого кофе и чего-то еще, более всего напоминающего машинное масло. К печенью, выпекаемому школьными поварами для студентов, неделями никто не прикасался, и Майка частенько подмывало смахнуть с него пыль. Благородные лики на портретах принадлежали отнюдь не директорам, а благотворителям. За годы работы Майк проникся глубокой и стойкой антипатией к человеку со скошенным подбородком, изображенному на одном из полотен. Этот финансист с Уолл-стрит по совместительству являлся членов совета попечителей и разговаривал с Майком, даже в присутствии коллег-преподавателей, как с одним из своих подчиненных. Особенно Майка раздражала фраза «Сделайте это немедленно», которую бесподбородочный попечитель похоже, считал своей коронной.

Миссис Горзински (которая вскоре стала для него просто Касей) также служила живым примером обманчивости первых впечатлений. Она сурово следила за Майком, пытавшимся как можно быстрее преодолеть пространство от входной двери до кабинета с ожидавшими его попечителями. На нее Майк тоже хотел произвести благоприятное впечатление, что, однако, не помешало ему вынести вердикт «почтенная матрона»; основанием для него послужили очки, поверх которых она на него взирала, перманентная завивка и расплывшаяся талия. Ему предстояло вскоре убедиться в том, что он глубоко заблуждался. Он обнаружил, что миссис Горзински успела трижды побывать замужем, а еще обладала незаурядным чувством юмора и гортанным смехом, заставлявшим предположить, что его обладательница может похвастать насыщенной сексуальными приключениями жизнью. Сара Грейс, занимавшаяся набором студентов, имела в своем арсенале множество историй в поддержку теории ненадежности первых впечатлений. Она часто рассказывала о том, как самые симпатичные и ясноглазые парни зачастую снабжали алкоголем своих младших соучеников, а милые и кроткие девочки загружали в сеть семестровые работы, извлекая из этого немалую прибыль.