Роковая татуировка

Ниалл притянул ее к себе, обнял так крепко, словно пытался удержать от падения в пропасть. Заглянул в глаза.

— Ты будешь думать обо мне хуже, если я признаюсь: лучше бы это делал с тобой не я?

— Нет, — ответила Лесли, подозревая, что потом, когда она освободится от влияния Айриэла, такое будет возможно. — Давай.

Она взяла его за руку, подвела к кровати.

К собственной кровати, в собственном доме. Теперь этот дом был безопасным — благодаря Айриэлу.

Ниалл замер в нерешительности. Лесли села на розовое выцветшее покрывало и неожиданно ощутила проблески собственных чувств. Не всех, но самых сильных. Благодарность Айриэлу за то, что он для нее сделал. Благодарность людям, попавшим в руки его подданных. Отвращение к фэйри — за их обращение с мертвецами. Ужас — оттого, что люди погибли из-за нее.

Следом накатило сильнейшее желание забыть обо всем, вернуться к прежнему отсутствию чувств. Лесли поежилась. Этого она уже добилась, и бесчувствие не стоило цены, которую пришлось за него заплатить.

Она потянула Ниалла к себе.

Он посмотрел на нее печальными глазами, зная, что ей предстоит вынести. И у Лесли свело желудок от страха, как от голода.

«Это голод Айриэла».

В следующий миг страх исчез, выпитый Темным королем, сидевшим сейчас в одном из своих клубов в окружении таких же голодных подданных.

Оставалось надеяться, что Айриэл выпьет и боль, которая ее ожидает.

Стараясь не думать о предстоящем, Лесли сняла блузку. Легла на живот, закрыла глаза, сказала:

— Пожалуйста.

И руки Ниалла коснулись ее тела, ее татуировки — печати Айриэла. Прикосновение прожгло ее насквозь огнем самого солнца, толику которого дала Ниаллу Айслинн.

По ее просьбе.

Затем огонь сменился льдом, даром другой королевы — властительницы зимней стужи. В спину Лесли словно вонзились сосульки. Она закусила губу, стараясь удержаться от крика, но все же закричала. Как кричала до этого только раз в жизни.

«Ниалл не виноват. Это мой выбор. Мой».

— Прости меня, — взмолился тот, вжимая в ее тело солнце и стужу, вымораживая слезы Айриэла, выжигая его кровь, подмешанные в чернила, убивая корни черной лозы, выросшей из этих чернил.

«Лесли?» — услышала она шепот Айриэла.

И увидела его так отчетливо, словно перед ней возникло голографическое изображение. Не будь глаза закрыты, она решила бы, что он и впрямь появился в комнате. Вздрогнув, Айриэл встал, ссадил с колен расположившуюся на них девушку-фэйри.

«Что ты делаешь?» — спросил он.

«Делаю выбор».

Лесли закусила край покрывала, чтобы не кричать. Вцепилась в него руками с такой силой, что порвала ткань. Тело выгнулось дугой, и Ниалл встал коленями ей на спину, удерживая в лежачем положении.

Подушка стала мокрой от слез.

«Я принадлежу себе. Не тебе».

«Но я по-прежнему твой. Навсегда твой, сумеречная дева».

Айриэл исчез, а на нее обрушился шквал эмоций.

Ниалл отпустил ее, сел на кровать рядом. Лесли повернула голову, посмотрела на него. Он разглядывал свои руки.

— Прости. Боги, мне так жаль…

— А мне нет.

В чем-чем, а в этом она была уверена.

И тут нахлынуло все разом — боль в спине, воспоминания, ужас. Лесли свесилась с кровати, и ее вырвало в корзину для бумаг. Боль растеклась по всему телу. Его обдавало то жаром, то холодом, по лицу вперемешку со слезами тек пот. Сводило судорогой мускулы, даже те, о существовании которых Лесли и не подозревала.

Ей было плохо, как никогда в жизни. Но в какой-то миг она улыбнулась.

Она свободна.

Боль адская, но она — свободна.

Глава 36

Она пролежала несколько дней, не в силах подняться. Но в одиночестве Лесли не оставляли.

Ниалл не отлучался от нее. Приходили посетители: Айслинн и Сет, Тиш, Эни, Кролик. Габриэл заглядывал — каждый раз с невообразимым количеством цветов. Он молча хлопал Ниалла по плечу, целовал Лесли в лоб, оставлял цветы и уходил. Остальные не молчали — Айслинн просила прощения и подбадривала, Сет хвалил, Тиш и Эни уверяли, что Темный двор не в обиде на нее за уход.

Айриэл не зашел ни разу.

Гостям она говорила лишь какие-то незначащие слова. В голове крутилось столько всего, что и не сформулировать. Отец с братом так и не появились. Где они, пытались ли вернуться домой, Лесли не знала. Возможно, им кто-то не разрешал вернуться. Но она была дома, в безопасности, выздоравливала. Пока это казалось самым важным.

Она лежала на животе, в джинсах и лифчике. Ниалл смазывал ее сожженную льдом и солнцем спину каким-то болеутоляющим бальзамом. Лесли повернула к нему голову. Увидела опаленную, скрюченную теневую лозу, исходившую из тела, — связь между ней и Айриэлом еще сохранялась, но это уже не был канал для передачи эмоций.

— Она никогда не исчезнет?

Ниалл тоже взглянул на черную лозу.

— Не знаю. Раньше я ее даже не видел. Сейчас вижу.

— Все кончено. Вот что главное. И уже не начнется заново.

Лесли села и закусила губу, подавляя стон.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он осторожно.

До сих пор Ниалл не пытался вовлекать ее в разговоры или подталкивать к каким-то действиям. Был рядом, готовый поддержать в любой момент, но в ее личное пространство не влезал.

— Ужасно, зато жива, — сказала она.