Роковая точка «Бурбона»

Через несколько дней я встретил Полякова в посольстве. Он был любезен, о случившимся не напоминал. И я сделал вид, что простил его и ничего не помню, но в душе у меня где-то копошился червь сомнения: что-то здесь не так, уж слишком он боится КГБ и, видимо, решил, что я приглядываюсь к нему, слежу за ним…..»

После задержания Полякова и проведенных следственных мероприятий вскрылось много того, на что могли обратить внимание и его непосредственные начальники, и сотрудники внешней контрразведки — офицеры безопасности посольств, в которых работал «крот» Поляков.

Глава 12 В кузнице кадров ГРУ

Самый презренный вид малодушия — это жалость к самому себе.

Марк Аврелий

В 1976 году Поляков покинул Индию — закончилась очередная загранкомандировка.

Он повез в столицу, как это делал и раньше, разного рода и достоинства сувениры и подарки — друзьям, родственникам, начальству. Возвратившись из Дели в Москву, Поляков некоторое время ожидал очередного назначения. Волновался из-за задержки с трудоустройством. На участке живо интересовался судьбой и материалами на своего мнимого агента «Риноса» — боялся как бы брызги этой «подставы не попали» на него. Просочиться информация о контакте с сержантом могла где-то в быту или в порыве откровенности какого-то болтуна в прессе там — в Штатах.

Однажды в разговоре с Диллоном он пытливым умом профессионала уловил нотки недовольства Робертом Марциновским из-за его романтичности и излишней болтливости, которые не очень нравились американскому разведчику.

Поляков, естественно, из меркантильных соображений не пожелал «мелким» компроматом делиться с Центром. Однако по прошествии времени воспоминания о конкретных негативных качествах в характере «Риноса», обнародованные Диллоном, его не на шутку если не испугали, то серьезно встревожили. Осадок исторической горечи неприятно ложился на душу. Он прекрасно понимал, что в разведке мелочей не бывает — на мелочах часто разведчики горят. Он даже пожалел, что связался с Марциновским. Поляков считал, что в той ситуации, в какую он попал, нужно разумно усложнять свое отношение к событиям, чтобы в результате все стало проще, а не упрощать, чтобы в итоге получилось сложнее.

«Бурбон» терпеливо, как рыбак с удочкой на берегу, выжидал команды, но не из своей головы — суетливой, капризной, торопливой, а приказа сверху. Голова, как он считал, должна быть холодной…

И все же жизнь протекала без особых проблем — Поляков присматривался к переменам в центральном аппарате ГРУ, новым людям — рядовым и руководителям. Его грудь в очередной раз украсила высокая правительственная награда за «заслуги» перед Родиной — орден Красной Звезды.

Руководители считали его «службоголиком», исходя из чеховского постулата о том, что подвижники нужны, как солнце, составляя самый жизнерадостный элемент в коллективе. Они, эти подвижники, возбуждают, утешают и облагораживают коллектив. Их личности — это живые документы, указывающие обществу или коллективу, что есть люди иного порядка, люди подвига, веры и ясно осознанной цели. Полякову верило начальство, но, к сожалению, обманывалось. Цена этого обмана была очень высокой.

* * *

Прошло несколько недель нахождения «в распоряжении начальника ГРУ» — тяжелейшего состояния ожидания финала с трудоустройством. Недаром говорится, спокойно ждать приучаемся мы лишь тогда, когда нам уже нечего ждать. Поляков же, зная себе цену, авторитетность, пусть хоть и дутую, надеялся получить серьезную должность в центральном аппарате.

Но, как говорится, — человек предполагает, а командование располагает. Случилось так, что его вызвал в один из дней тягостного томления начальник Управления кадров ГРУ.

Он объявил, что руководство его высоко ценит как сильного профессионала. В связи с этим ему следует поделиться богатым опытом со слушателями ВДА, а вместе с тем получить в академии очередное звание — он, мол, широкие лампасы заслужил, а в центральном аппарате все генеральские должности пока заняты.

Такие доводы начальника его вполне удовлетворили, хотя где-то и несколько насторожили. Противное существо под названием страх начало царапать душу.

«А может, меня подальше отодвигают от секретов в центральном аппарате? — подумал Поляков. — Вот и придумали выход из положения. Не думаю, что это по науськиванию КГБ. Нет, если бы начальство что-либо получило с Лубянки, оно бы скорее меня уволило и не награждало. Видно, действительно нет генеральских должностей в «стекляшке».