Роковая женщина

Так как Эдвард весь день ничего не ел, я решила дать ему перед сном немного молока. Он не противился, и в каюту прислали молоко с печеньем. Но, увидев все это, он вдруг закапризничал, сказал, что выпьет позднее, когда проголодается.

Я нарядилась и заглянула к Шантели продемонстрировать свой костюм и узнать ее мнение. Но ее там не оказалось, и я решила подождать. Я была уверена, что она скоро придет, иначе не успеет принарядиться сама. На кровати лежали турецкие шаровары из зеленой кисеи и туфли вроде тех, что я купила в Порт-Саиде.

Ждать пришлось недолго.

— Боже, ты уже готова! — воскликнула она, войдя.

«Не с Рексом ли она была», — подумала я. Как мне хотелось, чтобы она поделилась со мной.

— Я вернусь, когда ты оденешься, — предложила я.

— Не уходи. Мне понадобится твоя помощь. Не так просто влезть во все это.

— Итак, я горничная твоей светлости?

— Да, вроде бедняжки Валерии Стреттон.

Лучше бы она этого не говорила. Куда ни глянь, всюду своя загадка: сразу вспомнились описанное в дневнике Шантели таинственное появление матери Реда в испачканных ботах — тотчас после этого она заболела. Жизнь словно поток: снаружи кажется прозрачным, а когда приблизишься — мутный: не разглядишь, что творится под поверхностью.

— Почему ты вспомнила ее? — спросила я.

— Сама не знаю. Так, пришла на ум. Не правда ли, чудные шаровары? В Порт-Саиде купила.

— Только ради этого случая?

— Решила ошарашить мисс Рандл — хотя бы ради этого стоило приобрести.

Она надела шаровары. Туфли замечательно шли к ним. Я еще не видела такого блеска в ее глазах, как в тот вечер. Так ее возбудила примерка костюма. Плечи она обернула зеленой, в тон шароварам, тканью, искусно собрав ее спереди в прилегающий лиф. От ее вида прямо дух захватывало.

— Недостает только сверкающей диадемы в волосах, — вздохнула я.

— Ничего. К тому ж у меня ее нет. Я распущу волосы. Так будет еще эффектней.

Ее вид был способен поразить кого угодно.

— Шантель, ты самая очаровательная женщина из всех, кого я видела! — воскликнула я.

В ответ она обняла и расцеловала меня. Мне показалось, в ее глазах блеснула слеза. Но, тотчас овладев собой, она возразила:

— Возможно, ты просто не видишь, какая я на самом деле.

— Никто не знает тебя лучше меня, — твердо сказала я. — Никто. Невозможно быть одновременно красивой и… недоброй.

— Что за чепуху ты несешь! Или хочешь, чтобы я вырядилась святой? К сожалению, я не знаю арабских святых, а ты?

— Нет, ты будешь эффектней в роли невольницы.

— И надеюсь доставить себе маленькую радость, поквитавшись с мисс Рандл. По крайней мере, мы с тобой будем два ярких пятна на фоне всех этих унылых бурнусов. Или я неправильно выразилась, моя ученая подруга?

— Насчет этого можешь не сомневаться, но я вовсе не уверена, что все будут в бурнусах.

— Я точно знаю: навела справки. Рекс наденет бурнус. Гарет Гленнинг тоже, даже мистер Гринелл проговорился мне, что припас бурнус. Миссис Г. раскудахталась, что это просто замечательно, будет о чем рассказывать внучатам. Хотела бы я знать, будут ли и они так же много говорить о дедушке, как он молчит о внуках. Айвор Грегори сказал, что на судне их полный склад — бурнусов то есть, и кое-кто из команды непременно воспользуется. Лично он намерен его надеть. В конце концов, что еще может носить мужчина?

— Такое впечатление, словно попадаешь на арабскую улочку.

— Разве не в том и смысл всей затеи? Ну вот, я готова. По-моему, надо и мне смастерить чадру, как считаешь? Видишь ли, мы с тобой чем-то похожи, хоть на мне шаровары.

— Что ты, совсем не похожи. Твой костюм ближе к жизни, не говоря уж о том, что красивее.

— Анна, дорогуша моя, вечно ты себя принижаешь. Неужто не знаешь, что мир воспринимает тебя по собственной твоей мерке? Придется мне преподать тебе несколько уроков жизни.

— Я их получаю ежедневно. А ты уверена, что окажешься хорошей учительницей?

— Надо мне запомнить эти твои слова, — ответила она. — Однако нам пора.

— Я только забегу в каюту уложить Эдварда.

Она пошла со мной. Эдвард сидел на нижней койке, перелистывал альбом для рисования.

При виде Шантели он тихонько взвизгнул от удовольствия.

— Вы в брюках?! — изумился он.

— Естественно, как дама Востока.

— Хочу вас нарисовать в них, — предложил он.

— Утром приду позировать, — обещала она.

Я заметила, что его клонило ко сну.

— Эдвард, давай я тебя укрою, прежде чем уйду.

— Он еще не выпил молоко с печеньем, — напомнила Шантель.

— Потом, — сказал Эдвард.

— Выпей-ка, — попросила Шантель, — пускай бедняжка Анна уйдет с чистой совестью.

— А сейчас она у нее нечистая?

— Разумеется, чистая. У таких, как Анна, всегда чистая совесть.

— А у вас?

— Я другое дело. — Она взяла стакан с молоком и пригубила. — Вкусное!

Он протянул руку за стаканом и начал пить.

— Возьми печенье, — напомнила я.

Но есть он не захотел. Когда допил молоко, Шантель сказала:

— Хочешь, чтобы тебя укрыла и поцеловала турецкая невольница?

— Хочу, — сказал он.

— Так и быть: полезай в постель, и я уступлю.