Роковая женщина

Чайки оглушительно кричали у нас над головой, пока шел этот долгий процесс: сотни людей спешили высадиться на берег. Запах соли и рыбы был столь же невыносим, как и напор пассажиров, которым не терпелось сойти на сушу. У меня чуть снова не случился приступ морской болезни прямо на сходнях.

К счастью, мы взяли с собой в путешествие только по одному маленькому чемодану. По установленным правилам багаж не должен был превышать в длину трех футов. Спустя два часа мы воссоединились с нашими чемоданами и нашли извозчичью карету, которая ждала на пирсе. Она должна была доставить нас в отель «Астор», который рекомендовала Пинк.

Гостиница находилась недалеко от гавани, на Баркли-стрит, через дорогу от чудесного зеленого парка. Это было пятиэтажное здание, замечательное тем, как сообщила мне Ирен, что ему целых пятьдесят лет. Подумаешь! В Лондоне есть тележки уличных торговцев значительно старше этого хваленого отеля!

Каким облегчением было зарегистрироваться в холле с гулким эхом и после рискованной поездки в лифте оказаться вместе с чемоданами в довольно приличном номере! Годфри настоял, чтобы мы путешествовали с комфортом, и заранее послал телеграмму, в результате чего мы могли получать деньги в американских банках. Работа на международной арене сделала адвоката еще более предусмотрительным, внимательным и компетентным, чем прежде.

Я знала, что после всех хлопот, связанных с прибытием в другую страну, нам предстоит одно неприятное дело. Ирен уже обменялась телеграммами с Пинк Кокрейн, договорившись вместе пообедать в тот же вечер.

Дай бог, чтобы мне удалось проглотить к вечеру хоть несколько кусочков! Однако я сомневалась, что смогу переварить то, что преподнесет нам наша американская знакомая.

Глава шестая Родина

Мне четырнадцать лет. Я живу вместе с матерью. Я присутствовала на свадьбе матери с Джеком Фордом… И тогда же в первый раз видела, как Форд схватил ее, пытаясь задушить.

Свидетельские показания Э. Дж. Кокрейн в суде, когда слушалось дело о разводе (1878)

– Итак, что это за вздор насчет моей матери? – спросила Ирен напрямик после обеда.

– Я не занимаюсь «вздором», – гневно возразила Пинк.

Примадонна улыбнулась в ответ на ее бурную реакцию:

– Я только хотела сказать, что у меня нет никакой матери и я никогда о ней не слышала. Поэтому мне весьма любопытно, кого ты выбрала для этой роли.

– Значит, ты проделала весь этот путь через Атлантику, чтобы сказать, будто у меня недостоверная история?

Теперь, будучи в состоянии сидеть прямо и даже есть, я не могла противиться желанию вступить в беседу:

– О, у тебя, несомненно, есть какая-то история, Пинк. Вы, находчивые репортеры, всегда что-нибудь состряпаете.

– Я палец о палец не ударила, чтобы найти эту историю, – ответила Пинк с жаром (значит, я задела ее за живое, на что и надеялась). – Она пришла ко мне сама, как всегда бывает с лучшими историями. Главное в газетном бизнесе – знать, какой материал станет сенсационным.

– Значит, это бизнес, – заметила Ирен с едва уловимым британским снобизмом. Будучи англичанкой, я готова была ей аплодировать. – Какое право имеет твой «бизнес» вмешиваться в мои личные дела?

– Потому что ты настоящая сенсация. Местная девушка, которая достигла успеха, – так же, как я.

– Местная? – не веря своим ушам, переспросила Ирен.

– Нью-Джерси находится довольно близко от Нью-Йорка.

– Я никогда и не отрицала, что родилась в Нью-Джерси.

– Вот именно. Но ты родилась вовсе не там.

– Мне лучше знать.

– Неужели? В то время ты была слишком мала, чтобы запомнить.

Пока что у них была ничья. Меня поразило, что молодая Пинк рассуждает с тем же превосходством, который так раздражал меня в мистере Шерлоке Холмсе. Оба они всезнайки, хотя между ними нет ничего общего.

Поскольку мы с Ирен находились далеко от дома, где остался наш гардероб, то были одеты в скромные блузки, юбки и короткие жакеты. Пинк на правах хозяйки выбрала гораздо более шикарный туалет. По-видимому, она питала слабость к широкополым шляпам, напоминающим мушкетерские. Правда, вместо пышного плюмажа ее головной убор украшали шелковые и бархатные цветы. Конечно, мисс Пинк понятия не имела о мушкетерской чести. Все ее хваленые репортажи о пороках общества были сделаны под чужой личиной, словно она воровка или сыщица. Сомнительно, что она когда-нибудь снова оденется мужчиной, – в отличие от Ирен, которая носила мужской костюм еще в те дни, когда служила в агентстве Пинкертона, а порой и теперь.