Роковая женщина

– Ну что же, Пинк. – Ирен откинулась на спинку кресла, прочитав эту трагическую историю. – Твой случай кажется не менее впечатляющим, чем недавняя погоня за Потрошителем в Европе. Я понятия не имела, что в «Нью-Йорк уорлд» печатают такие кошмарные истории. Неудивительно, что ты так расстроилась, когда тебе не удалось опубликовать историю о Потрошителе.

– Реальный мир ужасен, и я рассказываю все как есть.

– Но какое отношение имеет эта мрачная история к нам? – осведомилась я.

– Не к тебе, Нелл, отнюдь. Она имеет отношение к Ирен. Когда я вернулась домой, то обнаружила, что Нелл Нельсон, которая подражает моим методам работы, украла эту жемчужину прямо у меня из-под носа. Меня, как вы обе знаете, в то время занимала история, опубликовать которую мне не дают Уайтхолл[41], Шерлок Холмс и иже с ними. И тогда я решила заняться белыми пятнами, до которые у мисс Нельсон не дошли руки. В результате бесед с театральным народом, который участвует в такого рода шоу, я вскоре обнаружила вот это! – С торжествующим видом Пинк извлекла из своей папки большой лист и начала размахивать им, как флагом.

Сей образец типографского искусства был набран огромными буквами, и слова на афише просто вопили: «МИСС МЕРЛИНДА-РУСАЛКА! ОНА СВЕРКАЕТ И ПЕРЕЛИВАЕТСЯ В МОРЕ! НИМФА АТЛАНТИЧЕСКОГО ПОБЕРЕЖЬЯ ДЫШИТ ВОДОЙ, А НЕ ВОЗДУХОМ, И СОБИРАЕТ СОКРОВИЩА СО ДНА МОРСКОГО. ОНА ЧАРУЕТ ВСЕХ, КТО ЕЕ ВИДИТ, СВОИМИ ЛОКОНАМИ, КОТОРЫЕ РАЗМЕТАЛО ТЕЧЕНИЕМ, ЗЕЛЕНЫМИ КАК МОРЕ ГЛАЗАМИ И СИЯЮЩЕЙ ЧЕШУЕЙ».

Я молча передала афишу Ирен. Та сказала с улыбкой:

– Сейчас это настоящий раритет. Я помню те представления. Кто бы подумал, что с такими задатками я буду блистать не в разных шоу Нью-Йорка, а на оперных подмостках всего мира? – Примадонна широко зевнула. – Так это и есть шокирующее доказательство моего прошлого, на которое ты наткнулась, Пинк? Буффало Билл уже вспоминал мое давнее выступление в роли Мерлинды-русалки. Я обещала ему показать свой номер в его шоу «Дикий Запад» в Париже, прежде чем этой осенью закроется Всемирная выставка. Он даже конструирует для меня специальный резервуар с водой. Но ведь тут нет ничего скандального, как ты полагаешь?

– Я тебя сразу узнала! – провозгласила Пинк.

Тут я посмотрела на афишу. В ней действительно не было ничего сенсационного. Лицо персикового цвета и светло-каштановые волосы были раскрашены вручную. Щеки и губы цвели ярко-розовым оттенком, которого в холодных соленых глубинах никакой русалке не добиться без помощи косметики. Я с облегчением увидела, что вся фигура артистки, от лица до юбки из чешуи, изображавшей русалочий хвост, прикрыта длинными водорослями, ожерельями из ракушек и сокровищами с затонувших испанских кораблей.

Ирен выглядела на афише гораздо приличнее, чем многочисленные наездницы, электрические леди, канатные плясуньи и ассистентки фокусников в обтягивающих трико телесного цвета. Чешуйчатый хвост был по сравнению с их нарядами верхом приличия!

Я так и сказала мисс Пинк в недвусмысленных выражениях.

– Мне безразлично, резвилась ли наша подруга Ирен в фальшивой чешуе, или нет, – резко возразила девушка. – Главное, что у мистера Бишопа нашлась большая коллекция афиш, на которых он фигурировал вместе с ней.

– Странно, – удивилась примадонна. – Я его не помню.

– Он, как и ты, был вундеркиндом, выступавшим в шоу. Вы часто появлялись на одних и тех же подмостках. Когда я попыталась найти недостающие в его коллекции афиши, то обнаружила, что кто-то собирает эти сувениры былых времен. Плакаты продавались каким-то неизвестным третьим лицам или загадочным образом исчезали. Проследив твой путь вспять от Мерлинды до Крошки Фанни Фоули, меткого стрелка двенадцати лет (явная предшественница Энни Оукли[42]), и до девочки-плясуньи Рины, я обнаружила, что все тебя помнят. Однако никто не знал, откуда ты взялась и куда исчезла. Когда я спрашивала о твоих родителях, все весело отвечали, что ты была их общим ребенком.

– Значит, вот почему ты подобрала компанию для спиритического сеанса из тех, кто меня помнил и знал. Ты действительно веришь, что подобные сеансы могут дать какие-то результаты?

– Пока что результат один: то, что ты сама признала убийством, не так ли?

– И в этом виновата лишь ты. – У Ирен был непреклонный вид, и такого осуждающего взгляда я не помню у нее за все восемь лет нашего знакомства.

Слава богу, на меня она никогда так не смотрела! Невзирая на ее, мягко говоря, необычную историю, у моей подруги были твердые моральные устои. Я их уважала, даже если не совсем понимала. Она прощала людям их слабости, но только не зло, причиненное другим.

Между тем примадонна продолжала:

– Чего ты добилась, Пинк, в погоне за сенсацией, стремясь «разоблачить» меня? Прошлое у меня необычное, признаю. Но я хочу, чтобы оно оставалось в прошлом и было забыто, хоть и не стыжусь того, чем занималась. Ты можешь похвастать тем же? Ведь медиум мертва. Она была честной обманщицей, – добавила Ирен, и ее слова прозвучали как эпитафия коллеге по сцене. – Я очень любила ее в детстве, хотя почти не помню себя ребенком.