Роковая женщина

— Только не здесь. К банкам не подступишься, у них свои собственные юристы. Кроме того, когда начинаешь заниматься подобного рода бизнесом, люди обижаются. Чертовски скоро клиентов не останется вовсе… Ладно, вы приехали сюда не для того, чтоб слушать мои стоны.

Букер дал понять, что пора возвращаться к делу.

— Девушка, — сказал он.

— Она была настоящей красоткой.

— Это я уже знаю.

— Конечно. У нас здесь в окрестностях много красивых девушек, — сказал Гримм так, словно девушки были здешней сельскохозяйственной культурой. — Местная королева красоты пару лет назад дошла до полуфинала конкурса «Мисс Америка», но потом, бросив эту любительщину, стала даже «Девушкой месяца» в «Плейбое». Так вот, Лиззи Уолден была другой. Мой папа говорил, что она напоминает ему Грету Гарбо, или то, как Гарбо должна была выглядеть девочкой. А ее папа испытывал перед ней нечто вроде благоговейного страха. Словно он засеял кукурузу, а среди нее выросла орхидея. Она была любимицей отца. Он был тверд как скала, но только не тогда, когда дело касалось ее.

— Он ее баловал?

— Нет, я бы так не сказал. Он был старомоден, из тех людей, что называют свою жену не иначе как «мать» и никогда не улыбнутся ей на людях, не говоря уж о том, чтоб обнять ее, но он буквально с ума сходил из-за девочки. Когда он вел свой трактор, она обычно сидела у него на коленях, он брал ее с собой, когда ездил за кормами. Они всегда были вместе, эти двое. Думаю, он бы и в школу ее не пустил, если бы мог, но он, конечно, был примерный лютеранин, а не какой-нибудь религиозный фанатик, таких у нас мало, поверьте, и в любом случае он понимал цену хорошему образованию. Папа говорил мне, что когда Лиззи впервые пошла в школу, это едва не разбило Уолдену сердце, настолько они были близки. Наверное, многие отцы так относятся к дочерям — у меня самого двое сыновей, так что я точно не знаю, но они это пересиливают. Уолден это не пересилил. А у вас есть дети?

Букер покачал головой. Гримм поднял брови, как бы намекая, что мужчина в сорок лет, не имеющий детей, или подозрителен, или жалок.

— Угу, — сказал он. — Полагаю, у вас в Нью-Йорке так принято… Во всяком случае, Лиззи не делала ничего того, что обычно делают подростки, так что она не была слишком популярна. Она не бегала на свидания, не имела близких друзей, даже не пыталась выкурить сигарету в туалете для девочек. После школы она сразу ехала домой, и каждый день отец поджидал ее рядом с почтовым ящиком. Он всегда старался, чтоб это выглядело непреднамеренно, если вы понимаете, что я имею в виду — как будто он случайно проезжал на своем пикапе мимо, когда останавливался школьный автобус. Обычно он ждал примерно в ста ярдах от остановки, следя, как она выходит из автобуса со своими учебниками, и притворяясь, будто что-то ремонтирует, или пиная шины грузовика, пока она шла к нему по грязной дороге.

— Вы, кажется, многое о ней знаете.

— Не совсем. Моя сестра на пару лет старше Лиззи, и училась в школе в то же время. Она нисколько не любила Лиззи. Считала ее воображалой.

— Итак, отец окружал ее чрезмерной заботой.

— Можно сказать и так.

— А что говорили люди?

— Это маленький город. — Будто желая показать, какой он маленький, Гримм покосился на стойку, у которой сгрудился десяток мужчин — все они, казалось, разглядывали отражение Букера в зеркале за кондитерской витриной. — Люди думали, что в один прекрасный день случится беда. Девочки есть девочки. Их нельзя запирать в доме, когда им исполняется шестнадцать, семнадцать лет, иначе они натворят глупостей. Во всяком случае, таково здесь общее мнение. Отец Лиззи окружил ее стеной, и люди считали, что она через эту стену перелезет. Что она и сделала, — удовлетворенно добавил он.

— Расскажите мне об этом. — Букер почувствовал укол непрофессионального любопытства.

— Здесь особо нечего рассказывать. Она влюбилась ни в кого иного, как в Билли Цубера.

— Почему «ни в кого иного»?

— Билли был футбольной звездой старших классов — в маленьком городке это значит немало. Я всегда считал его недоумком. Он уехал отсюда учиться — в спортивную школу, конечно, но очень скоро вылетел из своей команды — и по причинам спортивного характера, и по всем остальным. Женился на девушке, которую обрюхатил — ничего глупее нельзя придумать в век контрацептивов, и кончил тем, что вернулся домой, в бизнес своего отца — страхование и недвижимость. Сейчас у него не то пятеро детей, не то шестеро, точно не помню. Полагаю, он до сих пор не слышал о контроле над рождаемостью.

— Вы занимаетесь их бизнесом?

— Занимались, когда папа был жив, — тускло сказал Гримм. — Они с отцом Билли были друзьями.

Пьяница и неудачник, подумал Букер. Ничто так не выводило его из себя, как необходимость иметь дела с неудачниками, однако в настоящий момент Гримм являл собой все, что мешало ему ехать по метели к миссис Уолден и спрашивать, не поможет ли она ему лишить наследства свою дочь.

— Они с Билли были любовниками?