Роковая женщина

— Ирония судьбы, Именно сюда привезли Джона после автомобильной катастрофы. Он, конечно, был уже мертв, но они сделали все, что было в их силах, хотя оборудование у них было довольно примитивное. Поэтому Артур купил для них новое и современное оборудование. Здесь, вероятно, лучшее отделение неотложной помощи между Нью-Йорком и Олбани. И фамилия «Баннермэн» здесь сохраняет магическую силу. — Он снял очки, протер их. — Так что случилось?

Алекса чувствовала, как боль в ноге стихает. До этого ей было холодно, теперь она ощутила тепло, даже жар, и расслабилась.

— Я вам говорила. Какой-то человек пытался убить меня.

Букер снова надел очки. Его лицо было суровым и беспристрастным. Неожиданно он показался ей много старше.

— Вы уверены, что это не была случайность?

— Случайность? Он стоял рядом и целился в меня. И попал бы, если б я не бросилась на землю. А когда промахнулся, то продолжал стрелять.

— Сколько было выстрелов?

— Кажется, четыре или пять.

— Вы не помните точно?

— Конечно, нет. Я была до смерти напугана. И какое это имеет значение?

— Для меня — имеет. Видите ли, если б вы сказали неправду, то назвали бы точное количество выстрелов.

— Я не лгу.

— Знаю. Вы сказали, что в этом человеке было нечто, напоминающее испанца?

— Испанца? Да, наверное.

— А мог бы он быть кубинцем? — выражение лица Букера внезапно изменилось, словно он нечто вспомнил.

— Возможно. Он сказал что-то по-испански, когда промахнулся. Это прозвучало как ругательство.

— Вы бы узнали его, если б увидели его снова?

— Надеюсь, что не увижу. Но думаю, что, вероятно, узнала бы. Он курит какие-то иностранные сигареты.

— «Голуаз», — сказал Букер. — Он примерно моего роста, крепкого телосложения, с орлиным носом, густыми темными усами, обычно носит темные очки?

— Вы знаете этого человека! — воскликнула она. Попыталась сесть, но из-за головокружения снова легла.

Букер помедлил с ответом.

— Возможно, — мрачно заметил он.

— Кто он?

— Его фамилия Рамирес. — Букер угрюмо вздохнул. — Я в рискованном положении, Алекса. Как юрист, я обязан защищать своего клиента, но не думаю, чтоб это распространялось на подобные дела. Рамирес работал на. Роберта. Они долгое время общались. И до сих пор сохранили близкую связь.

— Насколько близкую? — спросил Саймон.

Букер взглянул на свои заляпанные грязью ботинки.

— Думаю, здесь я должен вспомнить об обязанностях перед клиентом. Давайте скажем — достаточно близкую.

— Достаточно близкую, чтобы убить меня? — спросила Алекса.

Букер кивнул.

— Может быть.

— Я все еще не могу поверить, что он к этому причастен. Что угодно, только не убийство.

— Мне самому трудно принять, что Роберт настолько глуп или настолько зол. Честно говоря, боюсь, что за это ответственен я. Видите ли, я не сказал Роберту всего, что узнал в Ла Гранже, или о чем догадался… — он деликатно кашлянул, — о вашем отце, и так далее. Я думал, что спасаю вас от морального убийства. — Он нахмурился. — Я не сознавал, насколько далеко он способен зайти, если я не принесу ему добычу.

— Добычу?

— То, из чего он мог извлечь пользу. Факты о вашем браке. О вашем отце.

— Каком браке? — спросил Саймон. — И при чем тут ее отец?

Открылась дверь, и вошел врач в сопровождении медсестры. Теперь, когда им было известно, кто такая Алекса, с ней обращались как с некоей драгоценностью.

— Закройте глаза, миссис Баннермэн, — предложил врач. — Думайте о чем-нибудь приятном.

Она попыталась. По правде, операция вовсе не была болезненной, хотя прикосновение инструментов вызывало у нее тошноту. Она слышала металлическое клацанье, всякий раз, когда врач бросал дробину на поднос, однако, несмотря на его совет, ни одной приятной мысли не приходило ей на ум. Она, конечно, знала, что Букер был послан раскопать всю грязь, какую сможет найти в ее прошлом, но она никогда не представляла, что он способен не довести свои открытия до Роберта. Теперь она поняла наконец стратегию Роберта: тянуть время, притворяясь, что он согласен разделить контроль над состоянием, выстроить против нее обвинение, чтоб он мог либо шантажом принудить ее к повиновению, либо уничтожить ее через прессу — а если ничего не получится (как и случилось), просто ликвидировать ее. Она обманулась в его характере, который, должно быть, всегда являл собой сочетание двуличности и абсолютной безжалостности.

Артур предупреждал ее об этом, но она убедила себя, что он преувеличивал. Должна ли она теперь бежать, уехать куда-нибудь, может быть, в Европу, и предоставить всем этим заниматься юристам? Но это значит — оставить Роберта безнаказанным за организацию покушения на нее. И что мешает ему повторить попытку?