Роковая женщина

Слегка раскрасневшийся, он выглядел гораздо счастливей, чем она видела его когда-либо раньше. Поэтому она была ошеломлена, когда вдруг неожиданно он отшатнулся от нее, а его лицо превратилось в маску.

— Черт! Давайте отойдем.

Она была слегка раздосадована, поскольку только что пришла в надлежащее расположение духа — но напомнила себе, что ему уже за шестьдесят и он, возможно, переутомился.

— Вы хотите сесть?

— Нет-нет, я прекрасно себя чувствую. — Он произносил слова отрывисто, даже раздраженно, и она гадала, сделала ли это она что-нибудь не так, или Баннермэн просто решил, что слишком далеко зашел, и теперь сожалеет об этом. — Я думал, что де Витт уже уехал домой. А он здесь, как ни в чем не бывало танцует с какой-то старой грымзой и таращится на нас.

Она разозлись. Если Баннермэн стыдится, что его видят с ней, ему вообще не следовало бы ее приглашать. Кроме того, он взрослый человек и вдовец. Затем до нее дошло, что это еще, возможно, вопрос репутации: главу семьи Баннермэнов не должны видеть на публике, танцующим как какой-нибудь тинэйджер, да еще с девушкой — вдвое, нет, почти втрое его моложе, в обнимку.

— Для вас важно, что он подумает?

— Де Витт? Нет-нет, нисколько. Он полный идиот. И всегда им был. — Хорошее настроение Баннермэна отчасти вернулось. Он улыбнулся ей. — По правде говоря, я немного сбился с дыхания. Однако я наслаждался каждой минутой танца. Уже целую вечность я так хорошо не проводил время.

Она решила, что это просто обычная вежливость. Однако все еще обнимая ее за талию, он провел ее сквозь толпу в бар, где она уже без удивления заметила Бакстера Троубриджа, который настолько прочно обосновался там, склонившись над покрытым белой скатертью столиком, что казался неотъемлемой частью обстановки, и понадобился бы, по крайней мере, потоп или землетрясение, чтобы выкурить его оттуда. Лицо его приобрело оттенок спелой сливы, но, казалось, он сохранял полный контроль над своими действиями, словно жизнь, проведенная в беспробудном пьянстве, сделала Троубриджа невосприимчивым к алкоголю. Он поприветствовал их поднятым стаканом.

— Видел, как вы танцевали. Чертовски впечатляет. Все, на что я способен — переставлять одну ногу перед другой.

— Ты не следишь за собой, — сказал Баннермэн. Он, казалось, расслабился в присутствии Троубриджа. — Я каждое утро делаю гимнастику. Плаваю четыре раза в неделю. Нужно заставлять нашу старую кровь бегать по жилам, Бакс.

— Лично я, Артур, лишний раз свою стараюсь не беспокоить. Для меня достаточно хороша спокойная пешая прогулка. А что до плавания, то в «Ракет-клубе» есть неплохой бассейн, но зрелище моих ровесников в плавках полностью меня от этого отвращает. А ты куда ходишь?

— У меня собственный бассейн, Бакс, — коротко ответил Баннермэн.

Троубридж кивнул.

— Следовало бы догадаться. Возможно, я даже и знал. Все время забываю о размахе Баннермэнов. В Нью-Йорке немного квартир с настоящим бассейном под стеклянной крышей, но есть основания думать, что твоя к ним относится.

— Уильям Рэндольф Херст тоже имел бассейн, — сказал Баннермэн с ядовитой нотой в голосе, которая, несомненно, должна была позабавить Троубриджа. Алекса вспомнила, что состояние Троубриджа было старше, чем у Баннермэнов, но, вероятно, гораздо меньше.

— Давно я не танцевал, — заметил Троубридж. — Последний раз, помнится, на свадьбе Роберта. Как мальчик, Артур?

— Превосходно.

Троубридж скептически усмехнулся.

— Ему теперь должно быть… сорок, по крайней мере? Как время летит.

Баннермэну отнюдь не доставляло удовольствия напоминание, в присутствии Алексы, что его старший сын перешагнул за сороковой рубеж.

— Роберту сорок два, — проговорил он самым холодным и отрывистым тоном.

— Достаточно, чтобы выставляться в президенты, — улыбнулся Троубридж. — Представь себе. Трудно поверить, правда?

Алкогольные пары замедляли движения Троубриджа, так что его мимика не совсем совпадала с репликами, как в плохо продублированном иностранном фильме. Улыбка, раз появившись на его лице, задерживалась слишком долго, словно он не мог ее убрать или же вообще позабыл о ней. — Между прочим, каковы планы Роберта на будущее? Ходили слухи о сенате, о губернаторстве. Когда он вернется домой?

— Когда его вызовет президент, — сухо сказал Баннермэн. — Он — посол Соединенных Штатов.

— Он, должно быть, скучает по Нью-Йорку, бедняга. И ты должен жалеть, что его нет с тобой рядом, Артур.

— Конечно. — Тон Баннермэна всякого другого заставил бы переменить тему, но Троубридж, похоже, остался к нему невосприимчив.

— Отличный парень, мисс Уолден. Когда вы, Бог даст, познакомитесь с ним, сами в этом убедитесь. Вот уж горячая головушка, правда, Артур?

— Надеюсь, Каракас слегка ее охладит.

— Неподходящий климат, Артур, неподходящий для этого климат. Вам бы следовало пристроить его при Сент-Джеймском дворе. Роберт бы прекрасно смотрелся в бриджах. Разумеется, надо думать, из-за развода такое назначение невозможно. Элинор, должно быть, тяжело это перенесла. Как там наша старушка?

— Держится как всегда прекрасно. При любых обстоятельствах.