Роковая женщина

Я встретился лицом к лицу с восемью головорезами, одного искалечил, а других обратил в бегство. И теперь, когда все было позади, я не испытывал потрясения. Мне только хотелось закурить, что я и сделал. Потом, зная, что примерно через час придет Дженни, я достал из шкафа подовую тряпку и подтер кровь Страшилы. Запихивая тряпку в мусорную корзину, я услышал сирену санитарной машины. Я не потрудился выйти в коридор и, сидя за машинкой, продолжал работать над картотекой. Через некоторое время вошли два копа.

— Что здесь такое? — спросил один. — Из-за чего шум?

Они ухмылялись и выглядели донельзя довольными.

— Пришел Страшила и начал буянить, ну, я с ним и не церемонился, — объяснил я.

— Ага, мы его видели. Поднимайтесь, приятель, сержант хочет поговорить с вами.

По дороге в участок они сообщили мне результаты футбольного матча, который только что слушали по радио. Для копов они вели себя более чем приязненно. Я подошел к столу сержанта, который катал свой карандаш, но на сей, раз, кажется, без особого увлечения. Он посмотрел на меня, сузив свинячьи глазки, засопел, почесал под мышкой, потом сказал:

— Выкладывайте, что случилось.

— Я говорил вам по телефону, сержант, — отозвался я. — Страшила вернулся с семью дружками. Он угрожал мне. Я вышвырнул его, а остальные убрались сами. Вот и все.

Он с любопытством посмотрел на меня, сдвинул фуражку на затылок и фыркнул носом.

— Я только что получил заключение врача, — сказал он. — У подонка челюсть вдребезги, сопатка вдребезги, восьми зубов как не бывало, и ему еще повезло, что он остался жив. Чем вы его огрели? Кирпичом?

— Торопясь уйти, он упал с лестницы, — высказался я без всякого выражения.

— Вроде как споткнулся, а?

— Вроде. — Последовала долгая пауза, потом я спросил:

— Вы не видели его ремень? Он весь утыкан заостренными гвоздями. Этим ремнем он собирался отхлестать меня по лицу.

Он опять кивнул, не спуская с меня глаз.

— Стоит ли нам плакать над ним, сержант? — продолжал я. — Если вы считаете, что я должен послать ему цветы, я пошлю, если вы и правда этого хотите.

Он вновь начал катать карандаш.

— Он может подать жалобу. Телесные повреждения. Нам пришлось бы расследовать.

— Так, может, подождем, пока он пожалуется. Свинячьи глазки опять остановились на моем лице, и он перестал катать карандаш.

— Угу. Это мысль.

Он посмотрел мимо меня и обвел взглядом пустую дежурку. По той или иной причине никто в тот момент не нуждался в помощи полиции, а мы были в комнате одни. Он наклонился вперед и просипел:

— Каждому полисмену в городе хотелось сделать с сукиным сыном то, что сделали вы. — Его похожее на кусок сырого мяса лицо расплылось в широкой дружеской улыбке. — Но смотрите, мистер Карр, Страшила вроде слона: он не забывает.

— У меня много работы, — ответил я. Мое лицо было по-прежнему лишено всякого выражения. — Я могу вернуться к своим делам?

— О, конечно.

Он откинулся назад, и его взгляд стал задумчивым.

— Шофер такси сообщил, что прошлой ночью видел, как загорелся мотоцикл Страшилы. Вы случайно ничего об этом не знаете?

— А должен? Он кивнул:

— Правильный ответ, мистер Карр. Но не зарывайтесь. Мы должны чтить в городе закон и сохранять порядок.

— Когда у вас найдется свободная минута, сержант, — отозвался я, — попробуйте сказать это Страшиле.

Мы посмотрели друг другу в глаза, потом я повернулся и вышел.

В офисе я застал Дженни. Разумеется, она знала обо всем. Я и не надеялся сохранить происшествие в секрете. Она была бледна и дрожала.

— Вы могли его убить! — воскликнула она. — Что вы с ним сделали?

— Он стал буянить, вот и нарвался. — Я обошел стол и сел. — Ему давно причитается. Я говорил с полицией. Они веселятся, как ребята на вечеринке. Так что давайте забудем про Страшилу.

— Нет! — В ее глазах вдруг вспыхнул гнев, который я никак не ожидал увидеть. — Вы думаете, что вы герой, да? Ничего подобного! Я знаю, вы сожгли его мотоцикл! Вы сломали ему нос и челюсть! Вы такой же жестокий и злобный, как и он! Я не потерплю, чтобы вы здесь оставались! Вы портите все, что я стараюсь делать! Я хочу, чтобы вы ушли.

Я изумленно воззрился на нее:

— Вы еще скажите, что поедете в больницу и будете сидеть у его постельки.

— Незачем плохо острить. Я хочу, чтобы вы ушли!

Меня начинала разбирать злость, но я овладел собой.

— Послушайте, Дженни, посмотрите в лицо фактам. С головорезами типа Страшилы нужно обращаться как с животными. Да они и есть животные, — заверил я. — Предположим, я сидел бы сложа руки и позволил бы ему содрать ремнем мясо с моей физиономии. Тогда вы были бы мной довольны?

— Вы чуть не убили его! Я не хочу с вами разговаривать! Поднимайтесь и уходите!

— Ладно. — Я встал и вышел из-за стола. — Я поживу в отеле еще пару дней. — У двери я остановился и взглянул на нее. — Дженни, беда в том, что хорошие люди редко бывают реалистами. Страшила — свирепое животное. Ладно, ступайте, держите его за ручку, если вам так хочется. У каждого есть право на собственное мнение. Но будьте осторожны, еще не родилось животное опаснее и свирепее Страшилы.