Роковая женщина

Работа была настолько хороша, что у меня появилось опасение, как бы миссис Плессингтон не удовлетворилась макетом, чтобы потом хвастать подругам, будто колье настоящее. Я явился к Плессингтонам в их огромную виллу, выходившую на море, с «роллс-ройсом» и «бентли», стоявшими на гудронированной площадке. Зорко следя за выражением ее лица, я выложил колье на черную бархатную подушечку. Она чуть не упала в обморок. Затем я застегнул колье на ее голой шее и подвел ее к высокому зеркалу, после чего пустил в ход все свое профессиональное красноречие.

— Конечно, как вы сами видите, миссис Плессингтон, — сказал я, — оно сделано из стекла. Вы также видите, что в камнях нет жизни (это была не правда), но я хочу, чтобы вы представили, как каждое стеклышко загорается живым огнем бриллиантов.

Зачарованная, она стояла, глядя на свое отражение: тучная, пожилая женщина, с отвисшей грудью и шеей, начинавшей собираться в складки.

— Даже Элизабет Тейлор позавидовала бы такому колье, которое мы сделаем. — И пока ей не пришла в голову вредная мысль удовлетвориться стеклом вместо бриллиантов, я расстегнул и снял колье.

— Но сколько оно будет стоить?

Это, конечно, был самый главный вопрос. Я объяснил, что для создания такого колье из бриллиантов придется искать камни по всему свету. Когда они будут собраны, их огранят лучшие мастера, потом оправят в платину, что тоже должно быть сделано специалистами. Все это стоит денег. Я развел руками, но одарил ее чарующей улыбкой. Мы оба знали, что за колье будет заплачено не ее деньгами. Ей придется вытянуть их из мужа. Я упирал на тот факт, что бриллианты вечны. Они никогда не падают в цене. Деньги ее мужа получат надежное помещение. Подождав, пока она усвоит информацию, я небрежно уронил, что колье будет стоить примерно полтора миллиона долларов. Она и глазом не моргнула. Да с чего бы ей волноваться? Платить-то придется мужу. Она сидела с мечтательным выражением в глазах, груда жира в платье модели Нормана Хартвела. Я догадывался, о чем она думает. Она думала о том, каким великолепным символом положения было бы такое колье, как завидовали бы ей подруги и, может быть, даже Элизабет Тейлор. Так что в конце концов миссис Плессингтон получила свое колье, самую дорогую вещь, когда-либо проданную фирмой «Льюис и Фремлин», и притом только благодаря мне. Окончательная стоимость колье составила миллион восемьсот тысяч долларов. Миссис Плессингтон и ее колье вызвали немалый шум в прессе. В газетах появились ее фотографии с колье на шее и с мужем, маячившим на заднем плане с таким видом, будто он надкусил зеленую айву. Она щеголяла в колье в казино, в опере, в Загородном клубе и была на седьмом небе от счастья. Но через месяц одну из ее подруг, владелицу колье, которое я постеснялся бы предложить любому из своих клиентов, огрели по голове, а колье украли. Женщина так от этого и не оправилась и нуждалась в постоянном присмотре сиделки. Это нападение до смерти испугало миссис Плессингтон, которая только теперь сообразила, что ее бриллианты ценой в миллион восемьсот тысяч долларов могут навлечь на нее смертельную опасность. Она немедленно сдала колье в сейф своего банка и отказалась надевать его. Все это происходило пять лет назад, теперь же, по словам Сиднея, она хотела продать колье. Мы с Сиднеем знали, что за последние пять лет миссис Плессингтон пристрастилась к азартным играм, каждый вечер ее можно было видеть в казино. Муж не вмешивался, потому что, помимо продажи здоровенных ломтей Флориды и возведения небоскребов повсюду, где только находилось для них местечко, он имел еще одно увлечение. Плессингтон был страшным бабником. В то время, как его жена большую часть ночи проводила за игрой, сам он предавался постельным развлечениям с любой приглянувшейся ему девчонкой. Но Плессингтон знал счет своим деньгам и время от времени осведомлялся о проигрышах своей жены и устраивал ей головомойку. Миссис Плессингтон никогда не выигрывала. Зная все это, нетрудно было догадаться, что теперь она по уши залезла в секретные долги и решила продать колье, пока муж не догадался об их размерах.

— Ларри? — донесся голос Сиднея сквозь потрескивание электрических разрядов. — Ты слушаешь?

Мне было наплевать на миссис Плессингтон, на ее колье и на самого Сиднея, если на то пошло. В моей голове засела жгучая мысль о Рее.

— Я слушаю, — сказал я.

— Ради Бога, сосредоточься, Ларри, — настойчиво произнес Сидней. — Пожалуйста, ради меня. Ты должен вернуться! Не могу представить, чем ты занимаешься в этом ужасном городе! Ну скажи же, что ты вернешься и поможешь мне!